ответил юноша, – он меня хорошо знает, мы с ним старые друзья. Правда, Пайрэт?
Я посмотрел на него, но ничего не понял. С кем он разговаривает? Он смотрел на меня, но я-то совершенно его не знал.
– Этот песик хорошей породы, молодец, что выбрал его, Хри́стос, – сказал Мицос. – Он принял носильщика за вора и набросился на него. Это должно тебя радовать, матушка. Теперь ты не будешь волноваться, ведь у нас дома будет хороший сторож.
Мне очень польстили слова Мицоса, так сильно, что я не обратил внимания на дальнейший разговор и не пошел вслед за хозяином, который спустился на пристань вместе с хозяйкой, Евой и этим незнакомым Хри́стосом. Все они сели в прекрасный экипаж, запряженный двумя большими лошадьми, с одетым в белое кучером, и уехали. Я и представить себе не мог, что я – хорошей породы. Но так сказал Мицос, а Мицос все знает, ведь у него усы и вообще он такой красивый юноша. Раздувшись от гордости, я разрешил ему спустить меня на набережную, посадить в другой экипаж, куда он сел с младшими братьями и сестрами, и отвезти меня, куда ему было угодно. Мне было достаточно того, что меня нес Мицос, и я был очень доволен собой.
Вот так я впервые познакомился с человеческим обществом. Но тогда я еще ничего не знал о мирской суете.
Глава 3
Мой друг Боб
Мы ехали по улицам, узким, кривым, черным и грязным. От этих улиц расходились в стороны переулки, еще более узкие и кривые. У низеньких, засаленных дверей сидели арабки, играли арабчата, расхаживали куры, гордо прогуливались голуби прямо перед носом у голодных кошек, смотревших на них жадными глазами. Ах, как мне хотелось порвать поводок, выпрыгнуть из экипажа и схватить хоть одну кошку зубами за шею! Надо вам сказать, что мы, собаки, ненавидим кошек, кошачий запах раздражает нас. Но расскажу всё по порядку.
Так вот, мы проезжали по улицам и переулкам с невзрачными домишками и арабскими магазинчиками, такими, где пол выше улицы, и в которых, скрестив ноги, сидят мужчины в чалмах и фесках, в блестящих полосатых галабеях, желтых, серых, фиолетовых, и продают ткани, обувь, ковры и золотые украшения. По улицам ходили торговцы с тележками, на которых возвышались горы халвы, красных и белых конфет, почерневших от облепивших их мух. Какой-то человек, сидя на корточках, жарил желтые котлетки, и запах дыма разлетался по всей округе. За ним девчушка в красной галабее, с платком на голове, который когда-то был белым, выкладывала из ящика на землю, а с земли клала в ящик тонкие полые внутри лепешки, которые арабы едят вместо хлеба. Там и сям на корточках сидели женщины и нараспев предлагали купить у них финики или виноград; фрукты были разложены перед ними на подносах, над которыми постоянно роились мухи. Прямо в пыли на улицах играли и кричали детишки. Как только они видели наш экипаж, тут же бросались к нам, зажимали зубами заляпанные галабеи, обнажая все свое смуглое тельце, и начинали прыгать и танцевать прямо перед носом у лошадей. Просто чудо, что мы никого не задавили. Меня все это очень
