друга, а заводить разговор – доставлять ему лишнее мучение. Скоро за окном загремели одиночные взрывы салюта, возвещая о приближении Нового года.
– Ладно, брат, пойду я. Мама ждет. Справишься тут без меня?
– Ифи, ифи, я ф фоятке.
Глеб с трудом поднялся с дивана и, прихрамывая, проводил друга до двери.
– Там на столе пирог с капустой, – с виноватой миной произнес Антон, – мама испекла. Как полегчает, поешь.
– Ахиво, – поблагодарил Глеб, и дверь за Антоном захлопнулась.
“Ну зачем, зачем, зачем!”, – грыз себя Антон, бредя по оживленным улицам предновогоднего города с обломками старого кассетника в пакете. Зачем надо было болтать о какой-то Европе? Неужели нельзя было просто сказать: “Я устал от бессмысленной борьбы и вечного страха. Я не могу больше засыпать в ожидании бед, и просыпаться, с предчувствием плохих новостей. Мне больно видеть, как страдают те, кто рядом со мной. А еще больнее – знать, что эти страдания напрасны. Давайте перестанем строить из себя героев, и честно скажем: нам не под силу изменить этот мир”? Нет, это же невозможно! Ведь тогда ты станешь трусом в глазах товарищей, предателем общего дела, осквернителем высокой идеи. Поэтому и слетело с языка это безумное предложение – бежать из страны, как-будто это не трусость и не предательство в одном флаконе! Боялся потерять друзей, и на тебе – сделал все наоборот.
Десятки ракет со свистом и грохотом взмыли вверх. Они взрывались в ночном небе огненными разноцветными шарами и, озаряя город веселым светом, возвещали о наступлении Нового года. Отовсюду неслись восторженные крики, детский смех и пение, как-будто стрелки часов, замерев на мгновение на цифре двенадцать, превратились в волшебные палочки и произвели на свет какое-то небывалое чудо или открыли новую эпоху, не больше, не меньше.
“А ведь это и вправду чудо”, – думал Антон, задрав голову к небу, и любуясь всполохами рукотворного сияния. – “Ждать от обычного физического явления чего-то нового и непременно хорошего – само по себе чудо. Видимо, человек так устроен, что без веры в лучшее ему не прожить. Несмотря ни на что, мы всегда будем верить в победу добра над злом, правды над ложью, света над тьмой. И даже если ничего из этого не произойдет, через год люди снова выйдут на улицу и будут ждать с замиранием сердца это мгновение, и верить, что теперь-то уж точно жизнь изменится к лучшему”.
Антону вдруг стало ужасно плохо от этих мыслей. Он не просто лишил самых близких ему людей светлого и доброго праздника. Он украл у них надежду, растоптал слабые ростки веры в их сердцах, цинично предложив бросить все и бежать, сравнив свою страну с дерьмом.
Домой он пришёл совершенно разбитым.
– Ну как, – встретила его улыбкой мать, – отпраздновали Новый год?
– Да… шампанского выпили, – промямлил Антон стягивая ботинки.
– А я стол накрыла, через час будем вместе с Москвой встречать. Может пригласишь Глеба? Чего ему одному под ёлочкой-то скучать?
Слова матери резанули ему по сердцу.
– Он
