уже распорядился. Похороним. Послезавтра.
– Ой, Леша, – вздыхает она судорожно.
Дома я распоряжаюсь, чтобы Марина приготовила для мамы гостевую комнату. Договариваюсь с врачом в частной клинике, чтобы завтра они подъехали осмотреть ее. Убедившись, что Марина занимается мамой, сажусь на балконе своего кабинета и, закурив, прикрываю глаза.
– Алексей Валерьевич, – на балкон выходит Макс. Мне хочется прогнать его и рявкнуть, чтобы меня хоть на час оставили в покое. Но я лениво поворачиваю голову и смотрю на своего безопасника. – По поводу похорон распорядились. Будете сообщать своим партнерам о смерти отца?
– Скажи Марату, пусть сделает все, что нужно, – устало отвечаю я.
– Вы не просили, но я узнал, что сегодня Плюханов будет ужинать в «Глории».
– Какая мне разница? – спрашиваю и затягиваюсь сигаретой.
– Ну, я подумал, что вам будет интересно. Вдруг вы захотите с ним встретиться и поговорить насчет той девушки.
– А, ну да. Но не сегодня.
Докурив, поднимаюсь с кресла, чтобы пойти к себе, но торможу перед Максом.
– В котором часу он там ужинает? Время уже позднее.
– Столик забронирован на девять.
– Ясно.
Развернувшись, иду в свою комнату. Проходя мимо маминой, останавливаюсь и прикладываю ухо к двери, прислушиваясь. Слышу приглушенные женские голоса. Мама уже не плачет, это хорошо. Я не умею успокаивать истерики, а у Марины, кажется, это неплохо получается.
В своей комнате раздеваюсь и иду в душ смыть с себя запах гари и сегодняшний день. Странный и дурной день. Сначала этот Журавлев со своей дочкой, потом пожар. Утомило все это.
Приняв горячий душ, возвращаюсь в спальню. Хочу уже завалиться на кровать, но взгляд падает на электронный будильник на прикроватной тумбочке, и я торможу. До ужина Плюхи час. Сомневаюсь, ехать ли туда. Уже никуда не хочется. Да и похер мне, что он творит с левыми людьми. Но почему-то я все равно надеваю свежую одежду и проверяю почту. Там уже лежит досье на дочку Журавлева.
Не успеваю его открыть, как раздается стук в дверь.
– Войди!
– Алексей Валерьевич, – в комнату заглядывает Марина. – Ваша мама уснула. Я поеду? Или мне лучше остаться сегодня?
– Останьтесь, пожалуйста, – прошу ее. – Мне надо отъехать ненадолго. Не хочу оставлять ее одну.
– Конечно, без проблем. Может, сказать Светлане, чтобы приготовила для вашей мамы что-то особенное?
Я зависаю, потому что не знаю, что любит моя мама. Она всегда готовила то, что любили мы с отцом. Постоянно повторяла, что лепит пельмени «для Валерчика», потому что он их любил. И готовила сырники для меня, потому что их любил я.
– Ничего не надо, – отвечаю наконец. – Пусть будет стандартный завтрак.
– Хорошо.
– А завтра прямо с утра выясните ее размер одежды и обуви. Надо заказать ей траурную одежду, послезавтра похороны.
– Здесь? –
