сослали? – я хихикнула, рассматривая фото двадцатилетнего Максима. Юным он был очень милым, а сейчас оброс харизмой, стал по-мужски красивым. Если бы только не эта жуткая вредность!
– Твое чувство юмора вызывает у меня изжогу, – проворчал он.
– Изжогу у тебя вызывает блевотина, а юмор у меня нормальный, – я показала ему язык и вернулась к изучению паспорта, – Оооо, ты Скорпион! Ну теперь понятно, почему ты такой мерзкий!
Пете в феврале исполнился тридцать один год, и Макс догонит его в ноябре. Подумать только, полярник младше, но ведет себя так, будто он Пете в отцы годится.
– А ты, наверное, гадюка по гороскопу, – предположил парень, но мне пришлось его огорчить.
– Нет такого знака зодиака. Я Рыбы. Нежная и романтичная особа, чтоб ты знал, – я оттянула торчащую прядь волос и накрутила ее на палец.
– Для рыбы ты слишком много болтаешь.
Не обращая внимания на остроты своего попутчика, я вернулась к изучению паспорта. Полярник не соврал – он действительно родился и прописан в Москве. Даже не в области!
– Ладно, пусть ты и со столичной пропиской, но тачка у тебя такая, что и в захолустье днем с огнем не сыщешь, – ляпнула я и тут же ощутила чувство вины перед Опелем.
– Меня не привлекает роскошь, – честно признался Макс, совершенно не обидевшись на мои слова.
Помедлив, я понимающе кивнула. Богатство не просто не привлекало меня. Оно вызывало страх. Будто те, кому дано владеть деньгами, по закону баланса обязательно должны быть лишены чего-то другого. Чего-то очень важного.
– Почему твои родители в деревне где-то под Казанью?
– Мамина семья отсюда. Отец из Москвы. Родители познакомились в институте, поженились, потом появился я. Мы жили в Москве, пока баба Таня, мамина мама, не заболела, – Макс притих, будто окунулся в воспоминания, – Мне было лет десять, когда мы переехали в деревню. Потом армия и универ, так что я вернулся в Москву в старую квартиру, если тебе это интересно.
– А потом какая-то красотка разбила твое сердце, и ты уехал на Север? – предположила я, живо представляя, как печальный Максим врывается на вокзал и кричит «мне билет на ближайший рейс туда, где мне не будет так больно!». Пальцем я ковыряла металлический кулон с именем Джульетта, запрятанный за обложку паспорта, и отчаянно боролась с желанием спросить у Макса, кем для него была эта загадочная незнакомка.
– В тебе булькает романтичная рыба, – парень рассмеялся, – Никто мое сердце не разбивал. А Север у меня в генах, можно сказать. Мой прадед, геодезист, был задействован в освоении крайнего Севера. Он долго жил в Арктике, но уехал, когда…, – Макс на миг замолчал, и его взгляд сделался глубоко-печальным, – Он влюбился в студентку, когда в институте читал лекцию молодым географам. Это было уже в Москве.
– Выходит, любовь к женщине вытеснила Север из его сердца? – восхищенно пробормотала я, прижимая ладони к лицу.
– Да, что-то вроде того, – вместо того, чтобы упрекнуть меня в излишней романтичности,
