style="font-size:15px;"> Удивляли люди, они были совершенно другие внешне, да и поведением отличались от русских. Живые, непосредственные, наивно доброжелательные, они резвились на своем берегу, рассматривая диковинные для них баржи и пароходы, русских людей в военной форме. Некоторые пытались привлечь к себе внимание, помахать рукой, что-то крикнуть, хотя услышать их с того берега не представлялось возможным. Женщины, стиравшие белье в реке, выпрямлялись и приветливо махали стиранными вещами. Молодые девушки улыбались и прыгали на желтом песке.
– Приятное у нас соседство, – переговаривались казаки, – говорят, китайцы много чего умеют, вот будут снабжать нас всякими вещами нужными.
– А еще работать у нас будут по найму.
– А я бы замутил с китаяночкой, – оживился Гаевский, и даже вечно кислое выражение лица у него сменилось на мечтательное.
– Ой, а может, они у нас дом удовольствий откроют, – размечтался кто-то в строю.
Настроение у всех стало решительно приподнятым. Конечно, никто не ожидал и не боялся, что аборигены начнут враждовать с русскими, но все же гораздо приятнее теплый прием, нежели холодное недовольство.
Неподалеку от берега через каждые сто шагов уже стояли железные смотровые вышки, были построены кирпичные просторные казармы. А за ними ровными рядами стояли вполне пригодные для жилья деревянные избы с участками для разведения огородов и хозяйства. И все это успели построить казаки из первой сотни, прибывшей в эти края год назад.
Вновь прибывшим, а их было около пяти сотен, предстояло построить новые укрепления и постройки для войска и много разных домов и построек для людей, которые начнут массово переселяться сюда через год.
Спиридон прошлепал по песку к берегу, с наслаждением стянул с себя гимнастерку, собираясь пойти искупаться.
– Курилов! – услышал он позади голос Кантемирова. – Ты завтра дежуришь в казарме.
Урядник побежал дальше по своим делам. Женщина, стиравшая что-то в реке неподалеку, вдруг поднялась и подошла к Спиридону.
– Так ты Курилов?
Он взглянул на нее сверху вниз. Видно, что женщина не так уж молода, но красива просто необыкновенно. Абсолютно белая ровная кожа лица, почему-то не тронутая нестерпимым летним зноем, волосы не то, что бы белые, но какого-то необыкновенного оттенка, ни разу таких не встречал. И глаза, темные, огромные, бездонные, подчеркнутые по верхнему веку темно-синей тонкой полосочкой, смотрели на него с явным восхищением и даже обожанием.
«Неужели и эта уже успела влюбиться?» – подумал Спиридон привычно. Но нет, во взгляде не было обычного интереса девушки к парню, это было что-то другое, невероятно глубокое и сильное. Взгляд был наполнен любовью, он будто выражал чувства странника, наконец-то вернувшегося на родную землю и встретившего родных людей после долгой разлуки. И Спиридон вдруг ощутил, что да, это родной ему человек.
– Да, я Курилов Спиридон Григорьевич, – выговорил он.
Женщина
