чародеи, потягивали сладкую медовуху из больших железных кружек, обсуждали свою работу, отношения и волшебство. Спасибо Кирке, а то сидели бы сейчас в резервациях под Присонами и не видели света.
Я шла медленно, прихрамывая от холода. Не любила зиму и ее темные ночи. Снег хлопьями путался в темно-русых волосах. Воздух казался разряженным. В окнах домов горел свет лампадок и очагов. Там, за каменными стенами, было уютно. Там ужинали, кормили детей, укладывали их спать, рассказывали сказки. А мне от этого было тошно. Горький ком в горле мешал дышать, в голове вертелся королевский приказ.
В таверне пахло медом, хмелем и теплом. В углу, расположившись на высоком стуле, сидел менестрель с лютней, наигрывая «Срывающего оковы». Оживленный шум голосов разносился в помещении, как что-то домашнее и родное. Жизнь чувствовалась здесь больше, чем в тронном зале замка. Элибер был зимой, стоило лишь чуть-чуть постоять рядом с ним, как внутри все замерзало. Здесь же, в маленькой таверне, стояло терпкое солнечное лето, и, казалось, его не убьет ни одна вьюга. Как на Литу – с теплыми дождями и рокотом сверчков. Я была путником, блуждавшим в метели, и наконец вышедшим на свет костра.
Тавернщик Рэйнар приветливо улыбнулся и махнул рукой. Он понимал, что я прихожу сюда, когда меня покидает радость, а душа словно покрывается коркой льда. Наверное, это тяжело – работать с людьми, которые заливают горе алкоголем. Особенно, когда знаешь их по именам, в курсе их дел, знаком с их семьями. Чтобы выдерживать такое, нужно остро и тонко чувствовать других. Меня он почувствовал с порога.
Тяжело вздыхая, я присела за стойку. Рэйнар, не произнося ни слова, наполнил кружку красным вином из Фаируса и подвинул ко мне. Его я любила больше всего. Оно всегда пахло Литой, виноградниками и музыкой. «Что на этот раз?» – горел вопрос в глазах тавернщика. Мне было непросто рассказывать. Чародеям при короле нельзя болтать о своих работодателях.
– Сегодня меня снова не захотели слушать. Только на этот раз он требует невозможного, и времени у меня мало. Не хочу навлечь на себя его гнев. Боюсь, в этом случае мне грозит нечто похуже смерти.
– Да уж, не думал, что главный жрец настолько тебя задевает, – Рэйнар хитро усмехнулся. В карих глазах заплясали озорные огоньки. От скопившейся в душе злости мне захотелось врезать ему по щеке. Выбить из него эту глупую простоту. Днем я служила в храме Триедины. Грубо говоря, храм был моим прикрытием, потому что у каждого чародея, появлявшегося в обществе, должна была быть работа. Иначе как ты себя прокормишь и на какие деньги купишь фаирусовское вино? Не сказала бы, что мне это нравилось, но выбора не было. Мама тоже служила богам, которых призвал в эти земли Эрдали Присон, кровью и огнем завоевывая Фелабелль.
– Я бы хотела у тебя кое-что узнать. Касаемо невозможности того, о чем я говорю. Мы сможем поговорить завтра ночью, когда «Хмельной котел» будет закрыт? Честное слово, мне так хочется тебя ударить, но я при всех не могу.
– Так ты хочешь личной аудиенции,
