style="font-size:15px;"> Кроме обычной магии силы в этот раз Седой, как я почувствовал, излучал препорядочную злобу, которая наэлектризовала пространство вокруг меня. Ничего хорошего от его визита я не ждал. Беспокойство не давало мне оставаться на одном месте, и я стал ходить по комнате, чтобы попытаться унять его.
– Что ему от меня надо? И почему я как будто в чем-то виноват перед ним? Да я перед всеми чувствую себя виноватым. Размазня, одно слово.
В душе проклюнулся и стал нарастать протест. В раздражении я подошел к окну. Безмятежно падал снег, припорашивая деревья, деловито снующих прохожих, бабулек, стрекочущих у подъезда…
Плавно, словно не желая нарушить идиллию, во двор въехала и остановилась у моей парадной знакомая мне «ауди» Седого.
– Черт бы тебя подрал! – горячо пожелал я, увидев, как вальяжно старик выходит из машины, как неотвратимо направляется ко мне.
Громом небесным грянул дверной звонок. С заледеневшим сердцем я распахнул дверь. Не только из глаз, но и от непокрытых волос Седого, кажется, исходили молнии. Он двинулся на кухню, руками продвигая меня перед собой, затем чуть ли не швырнул меня на табуретку.
– Какого черта?! – прошипел он, грозно раздувая ноздри.
– Что «какого чёрта»? – ничего не понимая, ошпаренный его яростью, придавленный, я смог лишь удивленно вытаращить глаза.
– Какого черта ты лезешь не в свое дело? Кто тебя просил звонить в милицию? – процедил он.
– Меня? Когда? – из чувства самосохранения я стал напропалую отнекиваться. – В какую милицию?
– Ты из себя-то девственницу не строй! – злобно рявкнул Седой. – А я тебе не мальчик, чтоб со мной кокетничать. Запомни, – он больно ткнул в меня пальцем, – все, что милиции надо знать, она прекрасно знает и без тебя. Свой длинный нос суй во всякие другие места, но не сюда. Укорочу без наркоза. Это, говорят, довольно болезненно.
В этот момент я почувствовал себя своим дедом, которого в своё время допрашивал в НКВД этот самый злобный чекист. Всей своей шкурой, всеми потрохами я ощутил тот животный, панический страх, стирающий личность ниже пола, испытанный, должно быть, и моим дедом. Я тоже уже был близок к тому, чтобы признать, что являюсь шпионом мексиканской разведки, и время от времени посылаю шифровки американскому президенту, английской королеве и японскому микадо. Незваный гость смотрел на меня, мягко говоря, недружелюбно.
– Так вот, – сказал он, – забудь свои дурацкие звонки и свои идиотские предупреждения. Я тебе совершенно серьезно заявляю, если будешь лезть не в свои дела, не согласовывая это со мной или со Станиславом Ивановичем, то лучше бы тебе…
И тут умерший было в моей душе протест ожил:
– Что лучше бы мне? Что лучше бы мне? – запетушился я. – Лучше бы мне сгинуть вслед за моим дедушкой?
– Лучше бы тебе… не вспоминать про своего дедушку, – медленно и недобро сказал, пряча брезгливую гримасу, мой мучитель. Он повернулся, по-звериному
