не было, а оказались одни баварцы. Поступок мой удивил священника, и он, возвратясь в дом, рассказывал как о необыкновенном случае и не оставлял нас до самого нашего выступления.[268]
По вторичном нашем движении в феврале 1814 г. вперед к Труа и за него, перед сражением, к Бриенну рота, которой я продолжал командовать, рапортуясь больным, на марше проходила мимо князя Яшвиля, только что вернувшегося из Ландека, где он лечился от болезни. Перед ротой ехал штабс-капитан князь Горчаков 2-й, а я следовал за ротой на повозке. Князь Яшвиль спросил князя Горчакова:
– Вы командуете ротой?
– Нет, – отвечал Горчаков, – полковник Лодыгин.
– Где же Лодыгин?
– Болен.
– Ну, следовательно, вы же командуете теперь ротой?
– Нет, – опять возразил Горчаков, – не я, а штабс-капитан Жиркевич.
– Ну где же этот? – спросил Яшвиль.
– И он болен.
– Как это? Что это значит? Я тут вовсе ничего не понимаю! Командир болен, командующий болен тоже. Да где же они оба?
– Следуют за ротой на повозках.
– А! Ну вот теперь я знаю! Они больны только на походе, а начнется сражение, то оба явятся за крестами. Нет, меня не проведете! Я остановлю ваши расчеты. Теперь храбростью никого не удивите. Трусы у нас теперь повывелись, и давно уже их нет в армии!
Затем, обратясь к адъютанту, князь Яшвиль приказал тот же час дать предписание бригадному командиру: меня и Лодыгина впредь до выздоровления перевести в резерв.
Бриенское сражение[269] было все совершено в виду нашем, но мы в нем не участвовали, а после оного сделали опять несколько маршей назад;[270] потом вновь стали подаваться вперед и дошли до Арсис-сюр-Об,[271] где опять сражение происходило перед нашими глазами, в равнине, на самом берегу реки, к которой наша армия упиралась правым флангом. Когда же сражение кончилось, мы опять отступили один небольшой переход назад; потом вдруг повернули к Парижу и пошли к нему, не останавливаясь более.
17 марта башни парижские показались пред нами. 18-го происходило известное сражение под его стенами,[272] а 19 марта 1814 г. союзные войска вступили в Париж во всем параде.[273]
Часть VIII***1814–1815
Вступление в Париж 19 марта 1814 г. – Коленкур и депутаты. – Представление «Весталки» в Большой Опере. – Пребывание в Париже. – Въезд графа д’Артуа и Людовика XVIII. – Театры. – Молебствие на площади Согласия. – Отпуск. – Возвращение в Россию. – Женитьба.
Находясь в резерве при роте графа Аракчеева, я пожелал быть свидетелем первого момента главного торжества России, и рано поутру я, одевшись в форму, выехал верхом в Бонди, где была квартира государя. Я туда приехал в ту самую минуту, когда подъезжали кареты депутатов, присланных к государю с приветствием от города. Карет было семь или восемь, и в каждой сидело по
Далее в подлиннике помета автора «Воспоминаний»: «Полоцк, 1847 г. марта 18 дня» и затем следует три страницы заметок И. С. Жиркевича о бедственном его положении в этом городе, где он поселился в 1845 году почти без средств, с женой и дочерью и, как сам выражается: «не имея в виду ничего хорошего»… Излив свою грусть, Жиркевич пишет: «Затем обращусь к бывшему давно со мной и буду продолжать (рассказ о событиях в моей жизни) с 1814 по 1824 год».
Жиркевич, по-видимому, путает хронологию событий: гвардия после Бриенна некоторое время бездействовала в Труа.
17.3.1814 союзные армии вплотную подошли к столице Франции. Город защищали войска под командованием маршалов Мармона и Мортье. Наполеон в это время на севере Франции пытался деблокировать французские гарнизоны, и, значительно усилив свою армию, принудить союзников к отступлению, угрожая их тыловым коммуникациям. 18.3.1814 армии фельдмаршалов Блюхера и Шварценберга (главным образом русские корпуса) атаковали и после ожесточенных боев захватили подступы к Парижу. К 5 часам дня защитники Парижа, желая спасти город от бомбардировок, отправили к русскому императору парламентера. Александр I дал такой ответ: «
Капитуляция Парижа была подписана в 2 часа утра 19 марта в селении Лавилет.
В полдень 19 марта в Париж вошли русская и прусская гвардии во главе с императором Александром I и королем Пруссии.
