сих пор Осипа нет, и я несколько боюсь, что он где-либо запутается. Сидоренко при мне и сначала чувствовал себя одиноким, но дали нам 6 казаков, он был попервах с ними, а теперь привыкает и к солдатам. Жизнь с пехотой другого склада, но также интересна и представляет свои прелести. Офицеры производят очень хорошее впечатление, видимо, люди подобранные, имеющие средства, гордые своим полком и довольные своей стоянкой. Многое мне в них напомнило мой Екатеринославский полк.
Первое письмо я писал тебе наскорях и боюсь, моя детка, несколько попугал тебя деловым тоном своих строк: слишком уже я торопился все кончить и спешил сюда, так как здесь назревало серьезное дело (позавчера я потерял 3 офицеров ранеными и более 100 чел[овек] убит[ыми] и ранен[ыми] нижних чинов), и мне стыдно было бы не успеть быть с моим полком, тем более что у Павлова нашла полоса затишья и еще дней 5–7 не предвиделось какого-либо дела. Но довольно о делах. Мне вновь вспоминается 12 ноября, и я вновь хочу целовать и благодарить мою старушку-женку за то хорошее и доброе, что она мне дала.
Обнимаю, целую и благословляю тебя и наших деток много-много раз.
Целуй и поздравляй папу с мамой, и благодари их от меня. Ан[дрей].
Дорогая моя Женюрка,
командирую казначея полка для получения денег и для отправки, между прочим, тебе 500 рублей, которые накопились у меня за последний месяц. Мы с Сидоренко немного расквасились: он мучается с зубами, плачет и сейчас идет рвать себе зуб, а меня целую ночь тошнило и только час тому назад вырвало, и я почувствовал сразу облегчение. Дело в том, что мы теперь объедаемся: офицеры получили всяческие яства, и после минувшего сухоядения трудно удержаться от жадности. Сейчас пишу тебе письмо и пью чай с лимоном… глотками и совершенно без ничего.
Сейчас сидим на месте, кругом нас зима, и я постепенно принимаю полк; осталась хозяйственная часть, над которой работает комиссия. Забот много, заботы новые и интересные. Вчера гулял по селу и слегка наводил порядки: то на счет пищи или хлеба, то относительно ковки лошадей, похвалишь одного, поругаешь другого и т. п. В штабе дивизии начальником штаба Думброва, который (старше меня) с получением полка задержался, проявив на войне неподходящие качества… он все такой же болтливый до бесконечности; страшно поднимать с ним какую-либо тему… помнишь его приезд к нам в Лахту? 4-м полком в дивизии командует Черкасов, которого ты, верно, помнишь по Туркестану; изменился мало, но только лицо стало длиннее, как и усы. Говорят, что очень неровен и ведет себя уединенно. Двумя остальными полками командуют также офицеры Ген. штаба. Присматриваюсь к офицерам и нахожу повторные типы, какие наблюдал в своем полку и в других; править ими – самая мудрая часть будет. И как хорошо, что я не получил какого-либо Тмутараканского полка с тмут[аракански]м составом офицеров. Это создало бы много лишней работы и лишних тревог.
Завтра 12 ноября, и в голове моей проходит вереница картин и воспоминаний.
