что причин к тому много, и всех их прямо не перечтешь. 1) Привычка к войне; 2) лучшее распределение времени (командир полка – хозяин); 3) несколько успокоенное суеверие, что расширяет мои темы (как ты видишь, я еще и теперь не пишу о раненых и убитых, о будущих перспективах и т. п.); 4) другие причины, о которых еще не буду говорить (тоже из области суеверия). Или, например, такая. По некоторым соображениям я живу вместе с офицерами; адъютант, начальник связи и начальник пулеметной команды уже всегда со мною, да еще прибавляются 1–2 офицера из строя. Другие командиры считают нужным жить одиноко (кажется, для поднятия престижа). Но, живя вместе, я часто оказываюсь один: или это делается невольно – кончили обедать и, смотришь, один за другим офицеры исчезают, а твой муженек один как перст, или я сам, не желая стеснять офицеров, или удаляя себя ввиду начавшегося разговора, ухожу от них… Результат тот, что мне приходится быть одному (помимо того, когда я работаю)… Что мне делать? Я беру бумагу и начинаю болтать со своей маленькой женкой.
Еще причина: я сообщаю тебе факты, а ты можешь их использовать или делясь, или в кругу знакомых, или даже опубликовывая кое-что в газете, как ты это и сделала в одном случае. Гораздо правильнее, если общество будет черпать свой материал и создавать свои впечатления от нас, т. е. из первоисточника, людей проникнутых долгом и полной верой в конечную победу и величие нашей родины, но и не ослепленных туманом самообольщения или густорозовым колоритом, чем от газетных работников, у которых не разберешь, где кончаются факты и начинается фантазия, где начинается чувство патриота и кончается потребность рыночной рекламы из-за куска хлеба… Словом, моя наседка, причин много.
Осипа все еще нет, и я в недоумении, где он может быть. Вчера, с получением твоего письма, выслал во Львов ему помощника… Чем ты там занята была целый месяц? У нас новый начальник дивизии, и приходится присматриваться к его пониманиям… хотя на войне это проходит иначе.
Давай малышей и себя самую (или самое?), я вас крепко обниму, расцелую и благословлю.
Как отчет по приграничным делам? Возможно, что из Екатеринослава тебе кое-что будет выслано.
Дорогая Женюра!
Христос Воскресе. Целую и приветствую вас всех. Осипа еще нет, застрял во Львове. Ожидаю его завтра или послезавтра. Пасху провели мирно, хотя не так уютно, как Рождество. Погода у нас сейчас чудная; думаем, что начинается уже настоящая весна. Писем от тебя нет. Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Христос Воскресе, моя золотая женушка;
этот же привет я повторяю нашим птенцам, папе с мамой и знакомым. Сейчас у нас божественный день. Я помолился Богу, выспался и болтаю с тобой, моей ненаглядной подругой. Перо скверное, поезд отходит чрез полчаса… все это заставляет меня сократить разговор.
Осипа
