слабы. У него неяркий и довольно сомнительный талант. Он не поэт, а мы, Серёжа, – поэты. Благодарю Вас за Сонеты, я с удовольствием их читала, но должна сознаться, что больше всего мне понравились Ваши заметки. [Не из-за этих ли строк фон Штейн сохранил письма Ахматовой вопреки её воле?] Не издаёт ли А.Блок новые стихотворения – моя кузина его большая поклонница.Нет ли у Вас чего-нибудь нового Н.С. Гумилёва? Я совсем не знаю, что и как он теперь пишет, а спрашивать не хочу.»
В начале мая 1907 г. Гумилёв, достигнув призывного возраста, должен был приехать в Россию для прохождения военной службы.
Из писем Ахматовой фон Штейну:
«Между 2 и 11 февраля 1907 г. Мой дорогой Сергей Владимирович, я ещё не получила ответа на моё письмо и уже снова пишу. Мой Коля собирается, кажется, приехать ко мне – я так безумно счастлива. Он пишет мне непонятные слова, и я хожу с письмом к знакомым и спрашиваю объяснение. Затем бывает нервный припадок, холодные компрессы и общее недомогание. Это от страстности моего характера, не иначе. Он так любит меня, что даже страшно. Как Вы думаете, что скажет папа о моём решении? Если он будет против моего брака, я убегу и тайно обвенчаюсь с Nicolas. Уважать отца я не могу, никогда его не любила, с какой же стати буду его слушаться. Я стала зла, капризна, невыносима. О, Серёжа, как ужасно чувствовать в себе такую перемену… Не оставляйте меня, я себя ненавижу, презираю, я не могу выносить этой лжи, опутавшей меня…
Скорее бы окончить гимназию и поехать к маме. Здесь душно! Я сплю 4 ч. в сутки вот уже 5-й месяц…
Целую Вас, мой дорогой друг. Аня»
«11 февраля 1907 г.Мой дорогой Сергей Владимирович, не знаю, как выразить бесконечную благодарность, которую я чувствую к Вам. Пусть Бог пошлёт Вам исполнения Вашего самого горячего желания, а я н и к о г д а, н и к о г д а не забуду того, что Вы сделали для меня. Ведь я пять месяцев ждала его карточку, на ней он совсем такой, каким я знала его, любила и так безумно боялась: элегантный и такой равнодушно-холодный, он смотрит на меня усталым, спокойным взором близоруких светлых глаз.
Il est intimidant [запугивающий, вызывающий робость], по-русски этого нельзя выразить… Я совсем пала духом, не пишу Вале и жду каждую минуту приезда Nicolas. Вы ведь знаете, какой он безумный, вроде меня. Но довольно о нём… Отчего Вы думали, что я замолчу после получения карточки? О нет! Я слишком счастлива, чтобы молчать. Я пишу Вам и знаю, что он здесь, со мной, что я могу его видеть, – это так безумно хорошо. Серёжа! Я не могу оторвать от него душу мою. Я отравлена на всю жизнь, горек яд неразделённой любви! Смогу ли я снова начать жить? Конечно, нет! Но Гумилёв – моя Судьба, и я покорно отдаюсь ей. Не осуждайте меня, если можете. Я клянусь Вам всем для меня святым, что этот несчастный человек будет счастлив со мной.
Посылаю Вам одно из моих последних стихотворений. Оно растянуто и написано без искры чувства. Не судите меня, как художественный критик, а то мне заранее страшно…
Аня»
К письму было приложено стихотворение «Я умею любить…»
Из воспоминаний Веры Беер: «Урок психологии в выпускном
