начать новую жизнь, как мы все, а деньги – я решил передать тебе, так будет правильно и согласно моему мировоззрению и высшая сила зачтёт столь благородный поступок. Судья, после всего – свалил на ближайшем поезде. У него партийные выборы на носу. Избирается ещё и мэром. Многогранная великая личность. Я же, как закончил свои мирские дела, ну, всех долечил, по возможности – выдвинулся на север, в сторону ранчо Эвансов, пока не свернул у фаллического камня, да не прогадал, думаю – дальше пробраться тебя не хватило бы. Если честно, был уверен, что подберу остывший труп где-нибудь на полпути и похороню с почестями, по божески. Кстати, тебя даже не преследуют за убийство шерифа, если это сделал ты, всем плевать. Благодари Доусона изо всех оставшихся сил.
Морис выслушал, глубоко задумался, ничего не понял и насупил брови. В юриспруденцию он не верил, если быть точнее – он не верил, что эта наука способна тягаться с природой, а нацелена она исключительно против простых парней. Взгляд его сделался недоверчивым от того и он специально отвёл тему разговора, якобы добродушно:
– Мне повезло и всё неспроста, так и быть.
– Аллилуйя, наконец-то ты понял истину. Поведай, как тебя вообще занесло в это богом забытое захолустье на самой границе? Все, включая меня думали, что ты давно подох, – восторженно сказал Родригес убедившийся в своей словесной победе.
– Лошадь забрела, а я сидел на ней.
– Похоже на божественный промысел, по всем явным и сомнительным признакам. Рука владыки направила животное, ласково, под уздцы. Не могли мы случайно так все собраться. Это уж точно «Он». El Dios. Что скажешь?
– Для меня, «Он» – исторический персонаж, как Рагнар кожаные штаны, не более, но это не значит, что я принижаю его власть над вами. Просто он никак на нас не влияет физически, как Рагнар не влияет на вас, олухов. На нас влияют иные сущности, без которых нас нет и я вскоре это докажу, себе, в первую очередь. Ну, а если влияет – пусть придёт воочию, не во сне, не в бреду и я его пристрелю, попытаюсь. Я же уже объяснял сто раз, даже за этим сраным столом. Хочется верить… точнее знать, что все ваши байки останутся в нашей эпохе…
– Мы говорим о нём, это важнейшее. В былые времена, сидя у костра, отливая пули, когда уже все дрыхли – ты рассказывал нам с братом про гениев вроде Цезаря, Александра Македонского, Колумба, Мефистофеля и себя. Мне этого не хватает и уже накопилась уйма вопросов, не спонтанных, обдуманных заранее. Нашего господина ты не считаешь гением?
– Нет, вашего, не считаю. По той же самой причине, по которой не считаю гением Рагнара Лодброка. Мифические персонажи в стороне, на олимпе. Не спорю, возможно они более важны, – сказал Морис указав на себя большим пальцем. – Признаю, войн из-за них больше и такие войны необычайные. Все мы здесь лишь больной результат случая.
Посреди беседы с виду соскучившихся друг по другу старых товарищей перешедших на старческое занудство – Генри Джонс зашёл с улицы со стопкой пожелтевших от времени
