или делом, прямо или косвенно указывал на свою причастность уникальным функциям Бога Израиля.
Материалы, которые можно было бы изучить в этом разделе, весьма обширны, поэтому я постараюсь представить их в соответствии с главными функциями Яхве (наподобие перечня, завершившего предыдущую главу), сопровождая примерами из Посланий и Евангелий. Мы рассмотрим четыре основных способа описания деятельности Яхве в Ветхом Завете: творца, правителя, судьи и спасителя. В каждом случае убедимся, что именно так в Новом Завете описывается Иисус.
В свете общей цели данной главы следует непременно помнить, что все эти функции принадлежат единственно и исключительно Яхве, согласно нашему определению ветхозаветного монотеизма. Именно они придают смысл словам: «Господь есть Бог, и нет иного кроме него». Именно эти качества, достижения и привилегии делают Яхве единственным в своем роде и составляют его трансцендентную уникальность. Вот почему удивительно глубокую значимость для христианского самосознания и миссии имеет тот факт, что в Новом Завете Иисус и его первые последователи невозмутимо настаивают на правомерности применения к Иисусу той же системы взглядов, тех же исключительных функций и утверждений, что и к самому Яхве.[86]
С точки зрения миссиологии, если Яхве реализует эти функции и привилегии для выполнения своей миссии, то понимание того, как это предназначение осуществляется во Христе, имеет огромное значение для любой христианской миссии.
Павел обладал особым даром рассматривать самые сложные богословские истины применительно к самым обыденным ситуациям. Обыденным, но не мелким. В Послании к Коринфянам вопрос о том, могут ли христиане есть мясо, ранее принесенное в жертву идолам, занимает внимание Павла, пастора и богослова, на протяжении целых трех глав (1 Кор. 8-10). Он поднимает сразу две проблемы: положение идолов (можно ли считать их реальностью?) и состояние мяса (осквернено ли оно тем, что было принесено в жертву идолам?). Павел начинает свои рассуждения с первого вопроса (1 Кор. 8, 4–6), а заканчивает вторым (1 Кор. 10, 25–26, хотя он упоминает о нем еще в 1 Кор. 8, 7–8). Интересно, что на оба эти вопроса он отвечает в контексте богословского учения о сотворении мира.
В 1 Кор. 8, 4–6 апостол пускает в ход самый убедительный аргумент – Шему, великое иудейское исповедание монотеизма. Кто бы ни были все эти боги, властвующие над другими народами, мы знаем: есть только один Бог и один Господь. Но вместо того чтобы цитировать Втор. 6, 4 в его точной ветхозаветной формулировке, Павел приводит, возможно, уже распространившийся среди верующих расширенный христологический вариант. Эта удивительная комбинация из двадцати семи греческих слов не включает в себя ни одного глагола и буквально звучит следующим образом:
но у нас один Бог Отец,
из Которого все,
и мы для Него,
и один Господь Иисус Христос,
Которым все,
и мы Им (1 Кор. 8, 6).
Такая интерпретация Шемы не только
Напр., Рим. 10, 13 (Иоил. 2, 32); Рим. 14, 11 (= Ис. 45, 23–24); 1 Кор. 1, 31; 2 Кор. 10, 17 (= Иер. 9, 24); 1 Кор. 2, 16 (= Ис. 40, 13); 2 Тим. 2, 19 (= Чис. 16, 5).
