1), спасение мое и слава моя (Пс. 61, 7–8), Спаситель мой и Бог мой (Пс. 41, 6–7). И не только мой, и даже не только человека, ибо наш Бог спасает «человеков и скотов» (Пс. 35, 7). Роберт Хаббард совершенно прав: «с богословской точки зрения, в учении и поклонении Израиля Яхве более всего ассоциировался со спасением».[90] Неудивительно, что пророк, желая возродить веру Израиля в их великого Бога в самые тяжелые моменты изгнания, напоминает им о великом наследии поклонения словами: «Я – Господь, Бог твой, Святый Израилев, Спаситель твой» (Ис. 43, 3).
Имя Иехошуа (Иешуа, Иисус) означает «Яхве спасает». В Иисусе из Назарета Бог даровал Израилю и всему миру обещанное спасение и победу над грехом. Предваряя его явление, Иоанн Креститель проповедовал покаяние и прощение грехов (Мф. 3, 6), указывая на Иисуса, «Который берет на себя грех мира» (Ин. 1, 29). У Матфея мы находим слова ангела, объясняющие смысл имени Иисуса: «Он спасет людей Своих от грехов их» (Мф. 1, 21). Но прочнее всего увязывает спасение с пришествием Иисуса Лука. В первых трех главах своего Евангелия он семь раз говорит о спасении (Лк. 1, 47.69.71.77; 2, 11.30; 3, 6). Особый смысл это слово приобретает, когда престарелый Симеон, зная, что не умрет, пока не увидит «Христа Господня», взял на руки младенца Иисуса (вероятно, узнав его имя у родителей) и возблагодарил Бога: «ибо видели очи мои спасение Твое», – твоего Иехошуа (Лк. 2, 30).
Спасение, в своем полном библейском смысле, включает в себя не только прощение грехов, хотя это одна из важнейших его составляющих, ведь грех – самый глубокий корень всех прочих аспектов угроз и лишений, от которых один Бог может нас избавить. В евангельских повествованиях опросы о том, кто же такой Иисус, чаще и яснее всего возникали именно в связи с его способностью прощать грехи. Когда Иисус, исцелив паралитика, объявил, что его грехи прощены, в ответ он услышал возмущенные возгласы: «Что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Мк. 2, 7). Совершенно верно. К какому же заключению нам остается прийти об Иисусе?
Дела говорят громче слов, и это было известно всем пророкам, служившим знамением своему народу. Поэтому решение Иисуса въехать в Иерусалим на осле (Мф. 21) объяснялось, конечно же, не желанием отдохнуть. Пройдя пешком весь путь из Галилеи, он мог бы преодолеть и последние полмили. Для всех, кто смотрел внимательно и знал священные Писания, было очевидно, что перед ними живое воплощение пророчества Зах. 9, 9.
Ликуй от радости, дщерь Сиона,
торжествуй, дщерь Иерусалима:
се Царь твой грядет к тебе,
праведный и спасающий,
кроткий, сидящий на ослице.
Слова о спасении из хорошо знакомого текста подхватила окружавшая его толпа. «Осанна» – кричали они в настойчивой мольбе о немедленном спасении. Так они приветствовали «грядущего во имя Господне». «Кто сей?» – спрашивали жители Иерусалима. «Иисус, Пророк из Назарета Галилейского», – отвечала толпа правдиво, но не полно. Истинный смысл ветхозаветного отрывка, олицетворяемый этим пророком, сидящим на осле, заключался в том, что сам Господь явится на Сионе
Robert L. Hubbard, «
