этом содержаний сознания четко определяется предшествующими содержаниями сознания, а каждый из сопутствующих феноменов мозга – предшествующими феноменами мозга, при этом каждое содержание сознания столь же четко определяется одновременными феноменами мозга, а каждый феномен мозга – одновременным содержанием сознания. Своеобразное переплетение этих различных отношений зависимости не может быть истолковано иначе, как то, что эти два ряда явлений относятся к идентичной реальности, которая может восприниматься двумя способами (как вибрирующая струна через глаз и через ухо), и это предположение фактически образует общую основу трех, кстати, очень разных гипотез мира. Материализм утверждает, что эта реальность сама по себе материальна, и только в особых обстоятельствах, когда частицы материи объединяются в сложные образования, которые мы называем нервными системами, она создает ложную видимость сознания. Психический монизм, напротив, представляет всю реальность как огромный комплекс процессов сознания, который распадается на множество индивидуальных сознаний и в которых при определенных условиях (которые сами могут быть восприняты как функционирующие органы чувств) возникают особые содержания сознания, которые мы называем восприятием материальных (возможно, мозговых) явлений.
Наконец, спинозизм предполагает неизвестную в своей сущности реальность, компоненты которой могут восприниматься, с одной стороны, как материальные, а с другой – как явления сознания. Каждая из этих гипотез в принципе в равной степени способна объяснить существующую троякую закономерность, ибо для каждой из них существует закономерно целостная реальность, которая отражается, более или менее полно, в одном или нескольких рядах явлений и в этом отражении также должна выражать свою собственную закономерность. Так, для материализма законность мозговых процессов в соответствующих явлениях сознания, для психического монизма законность человеческой, животной и другой сознательной жизни в мозговых процессах и других восприятиях, которые следуют при благоприятных условиях, наконец, для спинозизма законность «неизвестного третьего» в обоих этих явлениях. Но если мы спросим, какая из этих трех гипотез меньше всего предполагает и больше всего достигает того, что предполагает, то мне кажется несомненным, что с обеих точек зрения гипотеза психического монизма заслуживает решительного предпочтения перед двумя другими.
Что касается первого пункта – количества предпосылок, которые необходимо сделать, – то это очевидно. Если, как было отмечено выше, в непосредственном опыте нам даны исключительно содержания сознания, включая чувственные восприятия, то психический монизм не предполагает никакого другого вида реальности, кроме этих, но только предполагает, что в рамках более всеобъемлющего комплекса сознания эти чувственные восприятия вызываются причинами по существу
