Елена сообщала ему какие-то свои редкие новости. Вроде слишком четко услышанных звуков двигателя или посещения придомовой территории диким зверями.
Еще в первые дни ее пребывания в доме Кирилл показал ей как пользоваться примусом, как заправлять из газовых баллонов, хранившихся в погребе в сарае, и запретил включать после заката, так как тепловые сканеры на орбите могли засечь этот источник тепла. Провел небольшую экскурсию по скромной территории вокруг, рассказал все что знал о том, что хранилось в доме и сарае. Хотя сам внимательно и не изучал никогда все добро, которым теперь владел.
Домик этот он нашел случайно около полугода назад, во время патрулирования. Его тогда только назначили на этот участок, и командир, как Кириллу казалось, в качестве назидания, отправил в патруль по лесу. И с тех пор все выходные проводил в нем. Сослуживцы знали об этом, как и командир. Никого особенно это не волновало. И самое важное, что никому не интересно проводить время в лесном доме без комфортного санузла, в окружении комаров, диких животных и прочих «прелестей» лесной глуши. У каждого служащего инкубационного подряда небольшой таунхаус на территории военной части.
Семь рабочих дней и три выходных, сносное питание, возможность комбинировать деятельность, выбирая на новый период то, что больше хочется, развлечения в зоне отдыха, отлично оборудованный спортивный зал и даже кинотеатр, и бар. Служба на инопланетян была совсем не той, какую требовали представители родного вида. Не полна лишений и ограничений, а напротив, больше походила на санаторий с элементами службы. Новые хозяева позаботились о том, чтобы предателям человечества, было хорошо, тепло и весело в свободное от работы время.
Но Кириллу все равно хотелось сбежать из части, если имелась такая возможность. А она имелась. Его прошение проводить выходные вне территории инкубационного подряда получило одобрение с самого верха. И этот самый верх находился за пределами стратосферы Земли.
Этот дом, этот лесной уголок стал местом, где, как ему казалось, он сможет быть собой, настоящим собой. Но к своему сожалению и ужасу обнаружил, что уже не знает какого это. Бывали моменты, когда ему хотелось содрать с себя ту личину, что намертво вросла в него вместе с наставлениями матери и выпустить своего демона наружу.
Мать его очень любила, но любовь эта была жесткой, требовательной, безапелляционной и совершенно безумной. И только поэтому он до сих пор жив. Хотя, в те самые моменты, когда что-то внутри него, давно забытое, затравленное и глубоко похороненное в недрах его существа рвалось наружу, он тоскливо и жалобно взывал к образу женщины, что его сберегла и вырастила. Умолял ее разрешить покончить с этим цирком, прекратить мучения обеих своих сущностей и, наконец, покинуть этот мир. Оба мира, ни одному из которых, он не принадлежал. Но образ матери не отзывался. Даже воображение было бессильно получить заветное разрешение на выбор.
Помыв посуду, Елена поспешила снять постиранное белье, которое высохло на весеннем солнце за домом. Но на самом деле, ей просто
