только в середине сентября. И когда ребята поняли, что Костик ничего не помнит, то приставать с расспросами сразу перестали.
– Костя, я понимаю, что тебе непросто. Нам всем сейчас нелегко. Но несмотря ни на что я всегда готов поддержать и помочь. Ты приходи, спрашивай, если что, а особенно, если что-то вспомнишь. Ладно, иди, буду думать как с Клюевым быть.
Костик быстро кивнул и, попрощавшись, вышел.
Он неторопливо шагал по коридору и разглядывал высоченные липы за окнами, покрывшиеся тонкой сеточкой нежно-зелёных листиков. Шагал и думал. Вот сейчас Святослав Семёнович сказал, что он может приходить и спрашивать обо всём. Но ведь ещё тогда, в середине сентября, когда из больницы его привезли в интернат, он несколько раз пытался это сделать. Он очень хотел расспросить про Научный Центр, про профессию родителей, он желал попасть в квартиру и забрать личные вещи (это уж позже выяснилось про пожар). Костику очень хотелось хотя бы в сопровождении взрослых съездить в тот сектор, увидеть его своими глазами и попытаться что-нибудь вспомнить. Святослав Семёнович ответил тогда, что идёт расследование и как только появится информация, он сразу же сообщит. Только время шло, а с места в расследовании как будто ничего и не сдвинулось. А тут ещё оказывается, что Кольцовск с какой-то непонятной историей, и Центр исчез. Разве такое бывает?
За углом школы младшие ребята всё с тем же задорным смехом гоняли по стадиону мяч. В четыре у них будет встреча с родителями в актовом зале. Они поговорят, посмеются, пообнимаются, от души налопаются сладостей. А через два месяца начнутся летние каникулы, тогда всех отправят по домам, и многие станут ходить в парк, кататься на каруселях, есть мороженое и сладкую вату. Жизнь войдёт в прежнее русло, и, скорее всего, даже интернет со связью починят. Вот только где же он проведёт это лето? А если родители пропали без вести, есть ли хоть крохотный шанс, что к тому времени их найдут? И если не найдут, то когда их станут считать погибшими?
Глава 3. Гуманитарная катастрофа
Костик качнул головой, отгоняя грустные мысли – вроде добрую новость узнал, а легче ну ни капельки не стало. По ступенькам он сбежал вприпрыжку, выскочил на крыльцо и… зажмурился от яркого света. Постоял минуту, другую и едва открыл глаза, как в зоне видимости мелькнул большущий тёмный шар. Резко выбросив руки, Костик успел перехватить футбольный мяч прямо перед самым носом. Покрутив его в руках, Костик усмехнулся: вот бы сейчас ему тоже нос расквасили, прилетела бы ответочка судьбы бумерангом.
И тут же рядом раздражённо-насмешливый голос произнёс:
– О, Мирских. Что ж ты такое Семёнычу докладываешь, что всё время мимо карцера? – Жмот театрально сложил ладони вместе, возвёл глаза к небесам и страдальчески скривил рот. – Поделись, а? А то как что, так я первый в очереди.
На пальцах правой руки у него поблёскивала серебристая цепочка с крупными, около сантиметра, звеньями, и вдоль костяшек пальцев от неё образовались довольно заметные розоватые бороздки. Жмот поймал взгляд Костика
