играла с детьми, никого подозрительного не заметила? – поинтересовался Никита.
– Вам же жена уже сказала – эта идиотка свои глаза дома забыла! – воскликнул Лавровский. – И как она могла не увидеть, что мальчика забирают из игровой комнаты?
– Ну, это как раз легко объяснить, – вмешалась Ивонна. – Если она так невнимательна, то вполне могла решить, что ребенка просто забирают родители. Это означает, что ваш сын добровольно и сразу последовал за незнакомцем.
– Но я всегда учила его никогда не ходить с теми, кого он не знает!
– Значит, он его знал, – сделала вывод Ивонна, и все мы удивленно посмотрели на психолога.
– Господи, что вы такое несете! – развел руками Лавровский. – Вы хотите сказать, что Толик знал преступника, который его похитил?
– Это возможно, – кивнула Ивонна. – Иначе как объяснить происшедшее? С другой стороны, дети частенько ослушиваются родителей, когда им предлагают что-то интересное или необычное. Может, и с вашим сыном случилось именно это? Похититель мог чем-то заинтересовать Толика, и он легко и добровольно последовал за ним. У тех, кто занимается подобными делами, обычно существуют свои приемы, и они хорошо знакомы с психологией. Даже взрослые люди порой поддаются на их уловки, чего уж говорить о детях!
– Давайте вернемся к моменту исчезновения вашего сына, – предложила я. – Вы сразу же обратились в милицию?
– Сначала я подняла на ноги всю охрану комплекса, и мы все вместе искали его, вызывали по громкой связи, а потом они сами посоветовали вызвать милицию, потому что Толика нигде не оказалось.
– Нас каждый день таскали на допросы, – сказал Лавровский с горечью, – а дело так с места и не сдвинулось! Мне кажется, они хотели заставить нас сознаться в том, что мы сами избавились от собственного сына, можете себе представить?! Тогда они могли бы со спокойной совестью закрыть дело.
– Не стоит обижаться, – сказала на это Ивонна. – Это обычная практика – родители становятся первыми подозреваемыми в делах об убийствах и похищениях детей. И, что самое страшное, в семидесяти процентах случаев так оно и есть!
– Мы бы никогда такого не сделали! – воскликнула Татьяна, сцепив руки так, что побелели костяшки пальцев. – Толик… он слишком дорогой ценой нам достался! Да и вообще… Убить собственного ребенка – это же уму не постижимо!
Я понимала эту женщину. Мне тоже сложно представить такое зверство, но за время работы в ОМР я уже достаточно насмотрелась, чтобы почти перестать удивляться. Мы поговорили еще минут двадцать, потом Никита еще раз заверил родителей мальчика, что им не о чем беспокоиться: состояние их сына хорошее, и ему не грозит никаких серьезных последствий.
– Вы их найдете? – спросил Лавровский напоследок, когда мы уже собирались уходить.
– Надеюсь, – сказала я, но голос мой, боюсь, прозвучал не слишком уверенно. – Во всяком случае, сделаем все возможное!
– Скажете, у вас есть дети?
Татьяна посмотрела
