у твоих родителей? – спросила я, и Олег от неожиданности едва не подавился пирожком с рисом.
– Что значит – какие? – откашлявшись, переспросил он.
– Ну, какого цвета?
Он на мгновение задумался.
– У мамы – как у меня, по-моему, а у отца… Да, у отца голубые глаза, а что? Странные вопросы ты задаешь, Агния, с тобой не соскучишься!
Мой мозг в бешеном темпе обрабатывал его ответ. Я еще не знала, может ли мое открытие иметь какое-то значение, но один факт показался мне немного необычным: оба Лавровских являлись обладателями красивых карих глаз, а вот глаза их сына были светло-серыми.
На улице шел сильный дождь. Был как раз один из таких дней, которые заставляют меня вспомнить о том, почему я не люблю Питер: встаешь рано утром, вокруг кромешная тьма, а за окном – настоящее светопреставление. Крупные капли тяжело барабанят по карнизам, дует ветер, при котором использование зонта кажется делом совершенно бесполезным, а деревья с неумолимо желтеющими листьями, такими зелеными и сочными еще две недели назад, трещат и гнутся.
С тех пор, как я познакомилась с Лавровскими, прошло около месяца, и все было тихо. И вот вчера вечером позвонила Вика и сказала, что случай с Толиком, возможно, имеет продолжение: в детскую больницу Зеленогорска доставили ребенка с отсутствующей правой почкой. Завтра с утра мне надлежало отправиться туда. Сопровождать меня вызвался Никита, и сейчас я ждала, когда он подъедет, стоя на крыльце своего дома и переминаясь с ноги на ногу от холода – наверное, следовало все же одеться потеплее! Это моя обычная ошибка: в попытке отсрочить неизбежное я нацепила легкий костюм и накинула джинсовую куртку, хотя, судя по градуснику за окном, я явно погорячилась. Оставалось лишь надеяться, что предусмотрительный Никита включил обогреватель в своей комфортабельной «Вольво».
Он подъехал, опоздав всего на пять минут, но мои конечности уже успели задеревенеть. Нырнув на переднее сиденье, я сразу же окунулась в тепло салона и собиралась уже пошутить по поводу погоды, но заметила в зеркале лицо Никиты и проглотила свои слова.
– Что-то случилось? – спросила я встревоженно.
– Это касается мальчика, – ответил он серьезно, без улыбки. – Того, которого доставили в зеленогорскую больницу: он в очень тяжелом состоянии.
Я не ожидала этого услышать. Возможно, до встречи с Толиком Лавровским – да, но, увидев веселого и практически здорового ребенка, почему-то решила, что и второй мальчик должен находиться примерно в том же состоянии.
– Что с ним такое?
– Большая потеря крови. Возможно, даже заражение – еще неизвестно. Его доставили в реанимацию, но условия в Зеленогорске, сама понимаешь, отличаются от городских, поэтому, вполне вероятно, его придется транспортировать сюда.
– Потеря крови? – удивилась я. – Как такое могло случиться? Ведь Толик поступил в удовлетворительном
