к этим свиньям пригляделся-таки и скажу вам, на какую он цену.
– Так-то бы лучше, – отвечал человек в белой чалме, прилаживая у себя на боку диковинное оружие.
Верблюды, навьюченные вдвое легче, чем они были навьючены прежде, шли скоро, вперевалку, и всадники рысили… Шайка подвигалась быстро и все на юго-запад, оставляя за собою синеющее холмы, окружавшие Заравшанскую долину.
– В степи погнали, – думал Батогов. – Да теперь хоть на край света. Вдвоем с Юсупом мы что-нибудь да придумаем.
Близость человека, расположенного к нему дружески, человека, на все для него готового, успокоительно действовала на пленника. Надежда на избавление воскресла. Ему казалось, что это избавление близко.
VIII. Лагерь на Амударье
Знойный, удушливый день. В воздухе никакого движения. Ни одного облачка не скользит по небу, которое давно уже утратило свой весенний, темно-голубой цвет и, раскаленное, серое, постепенно сливаясь с горизонтом, пышет на землю тяжелым, расслабляющим жаром.
Желтые песчаные барханы тянутся непрерывными грядами, как будто наваливаются один на другой, и незаметно исчезают, сливаясь в знойном тумане.
Тощая растительность, бурая, как верблюжья шерсть, клочками выбивается из-под зыбкого песка, в корнях еще есть замирающий остаток жизни, но давно уже погибли наружные отпрыски, обкусанные неприхотливыми верблюдами, сожженные летним солнцем.
Широкою белою лентою стелется Амударья, эта мертвая река далекого неизведанного мира. Только куски камыша и беловатые пузыри грязной пены, быстро скользя вдоль берегов, указывают на движение этой, с виду неподвижной, массы.
Не шелохнутся мягкие метелки пожелтевших камышей, густыми чащами покрывших плоские берега. Над гладкою водною поверхностью не носятся речные чайки, давно уже отлетевшие к верховьям. Даже мириады комаров не шумят, как будто боясь нарушить общую тишину, и дымчатыми колоннами неподвижно стоят над водою.
В песках шныряют плоскоголовые ящерицы, но тоже без шума, воровски, прячась то под корнями колючки, то в глубоком, широко расползшемся двойном верблюжьем следу.
Все тихо и мертво.
А между тем тысячи живых существ раскинулись по берегу громадным лагерем.
С берегов Мургаба, от Мерва, от заливов Каспийского моря, из окрестностей Хивы и песков Кызылкума собрались полудикие кочевники. Не мирная перекочевка пригнала их к бухарскому берегу Аму, а в просторно раскинутых ставках, занявших, насколько хватал глаз, низменный берег, не было ничего похожего на мирные степные аулы.
Грабеж и ловля в мутной воде рыбы – вот была цель этого сборища.
Смутное время стояло над Бухарским ханством. Для завистливого глаза русских мало их необъятного царства; они ворвались в самое сердце Средней Азии, заняли Самарканд, прошли в Каттакурган и во все стороны разослали свои отряды. Музафар не хотел этой войны: он знал заранее гибельные для него последствия ее, но его втянули в нее фанатики-муллы, которые пылкими речами разожгли легко увлекавшийся народ,
