активным, занимался парусным спортом, хорошо плавал, любил читать приключенческие романы, был неотразим в глазах девичьей общественности. Голубые глаза, копна пшеничных волос и накачанное в меру спортивное тело вкупе с высоким ростом превращали его в лакомый кусочек не только для одиноких отдыхающих тридцатилетних дамочек.
Вопросы «за что?» и «зачем?» передо мной не стояли. А вот мысли о том, как выжить в этом слабо знакомом мне времени и вернуться назад, жрали нервные клетки со скоростью пираний. Второй шанс и новая жизнь – это все хорошо. Но мозги-то старые, за плечами полтинник всякого разного. И Галина… Кто будет ухаживать за ее могилой? Некому. Сироты мы с ней по жизни.
Стоп! Мелькнула какая-то мысль, и я попытался ухватить ее за хвост. Но тут, пыхтя и громыхая, подкатил старый желтый дребезжащий городской автобус под номером один, прозванный в народе «единичка».
Мы торопливо поставили кружки на влажный поднос и ломанули в сторону общественного транспорта. Попасть внутрь знаменитого ЛиАЗа на курорте в любое время дня – тот еще квест. Уж это я хорошо помню.
Мамашки с огромными пляжными сумками или пакетами, с колясками и орущими от жары детьми. Бабульки с авоськами, требующие уступить место. И попробуй не встань, не уважь старость! Всю дорогу, пока не выйдешь, тебя будут костерить на весь автобус, сотрясая воздух репликами: «Что за молодежь пошла!», «Бессовестные!», «Мы за вас кровь проливали!», «Кто вас воспитывал!». Впрочем, вредные бабки-скандалистки существуют во всех временных потоках!
С трудом запихнувшись в раскаленное железное нутро, мы оказались зажатыми со всех сторон потными телами. За нашими спинами с трудом закрылась дверь, битком набитый автобус отчалил от остановки. И началась автобусная игра: «Передайте за билет», «Прокомпостируйте, пожалуйста», «Мужчина, вы мне все ноги отдавили», «Женщина, не тыкайте в меня вашей авоськой», «Уберите от меня вашего ребенка!».
Мы передали десять копеек за два билета, попросили прокомпостировать. И погрузились каждый в свои мысли, в этом живом потном клубке человеческих тел хотелось только молчать, аккуратно вдыхая через нос. Мне всегда казалось, что не только женщины, но и некоторые мужчины, перед тем как зайти в общественный транспорт, специально обливаются одеколоном и духами.
На таком автобусе я ездил в музыкальную школу учиться играть на гитаре. Хотя чаще все-таки бегал пешком через городской парк, а деньги экономил на фруктовое мороженое за семь копеек в бумажном стаканчике, которое продавали почему-то только летом, или оставлял на сдобу за девять копеек, которую покупал после школы. Любовь к этим двум продуктам я пронес через всю свою несуразную жизнь.
Одна из центральных парковых аллей выходила на прогулочную зону – длинный широкий тротуар, пересекающий почти половину города. Заканчивался бульвар возле Гостиного двора, который местные называли просто «центральный рынок», а то и вовсе «базар».
Построенный по образу и подобию петербургского,
