Евы.
– Фух… – воздух со свистом выходил из лёгких Матильды. – Передай… фух… Анне… фу-ух…что я буду вести разговоры… фух… только с ней или Изи… фу-у-у-х… А если я не увижу задолженные жемчужины до завтра… фух… то знайте…
Матильда смачно харкнула себе под ноги и внезапно упала на колени, прижав ладонь к колоколу острова. Она глубоко вдохнула, чтобы одним выдохом произнести следующее предложение:
– Если до захода солнца вы не вернёте долг, то Семья Коэн больше не будет вести торговлю с Семьёй Эмер. Пусть мой дар станет залогом моего слова, Агнес!
В ужасе от произнесённых слов и от внезапного толчка под ногами Ева отшатнулась от окна, закрывая лицо руками. Ещё шаг назад она сделала, когда по острову прокатилась волна дрожи, распространяясь кругами от белёсой женщины во дворе. Зазвенела посуда на кухне, погас огонь в камине, а с полок упало несколько книг, которые Ева неаккуратно положила друг на друга, когда в шкафу закончилось место.
Красная от перенапряжения Матильда встала и довольно посмотрела на эффект, который оказали её слова: малышка Ева сжалась, будто пыталась стать ещё меньше, чем она есть. А так и было: она совершенно не знала, как ей поступить в ситуации с разгневанной торговкой Семьи Коэн.
Благодаря отцу Семья Эмер занимала на острове центральный, самый высокий холм, расположившись на самой твёрдой и надёжной поверхности. Привилегия любого капитана корабля – получать всё лучшее. Но несмотря на статус, богатой их семью нельзя было назвать. Отец, Бром, никогда не завышал цены, перепродавая всё с наименьшей наценкой. С одной стороны заботясь о жителях их маленького бедного острова, с другой же – заботясь о младшей дочери. Неполученной прибылью Бром отвоевал право Евы спокойно жить на острове, не посягая на её свободу, в другом случае многих Бездарных ожидала жизнь в услужении на кораблях. И хоть такая работа даже оплачивалась, она являлась не чем иным как настоящим рабством.
Семья Коэн, напротив, была обеспечена. Они единственные на всём острове содержали животных – источник мяса, яиц и молока, необходимых для нормального рациона островитян. Только то, что Бром привозил изысканные ткани с крупных островов и другие безделушки для Матильды и её огромного семейства, сбавляло градус зависти, направленный на Семью Эмер.
По крайней мере сбавляло, пока три года назад Бром и его корабль не утонули. Матильда давно мечтала о доме на центральном холме, и в конце концов это был только вопрос времени, когда её терпение закончится.
Из глаз Евы хлынули слёзы обиды. Что же ей делать?
– Матильда! Ты что творишь?
Отняв руки от лица, Ева с облегчением увидела Изабель, идущую по протоптанной дорожке к дому. В одной руке сестра несла огромную корзинку, забитую фруктами, другой рукой поддерживала матушку, которая безвольно брела за дочерью. Сердце Евы, обрадовавшееся появлению сестры, сжалось вновь от вида матери. С самого дня трагедии Анна осунулась и стала сама не своя.
– Изабель! Анна! – Матильда
