в паху.
Это зрелище – как он прикасается к своему члену – делает что-то странное с моими внутренностями, и мое женское естество начинает пульсировать.
– С чего ты решил, будто я хочу тебя съесть? – шепотом спрашиваю я.
Его взгляд падает на мои губы.
– Потому что я хочу съесть тебя, и по правилам вежливости ты должна ответить взаимностью.
Его дерзость меня смешит.
– Боюсь, вежливости-то мне и недостает.
Нарочито медленно он поднимает свой приземистый хрустальный бокал и улыбается, поднося его к губам.
– И как тебе в образе мученицы?
– С чего это вдруг я мученица?
– Ну… – он небрежно пожимает плечами. – Ты все время говоришь, что я тебя не привлекаю, однако…
– Однако что? – шепчу я.
– Однако я чувствую, – мурлычет он, – как твое тело взывает к моему.
Наши взгляды пересекаются, и воздух покидает мои легкие.
– Каждый раз, оказываясь рядом с тобой, я чувствую, как наши тела разговаривают друг с другом. И не говори мне, что ты этого не чувствуешь, потому что я знаю, что чувствуешь, – шепчет он.
Мы долго-долго смотрим друг на друга, и между нами как будто зарождается вихрь.
– Ты дашь ей то, что ей нужно? – спрашивает он, поднося к губам бокал.
Я опускаю голову, сраженная его интуицией.
– Боюсь, что не могу этого сделать.
– Почему?
– Потому что ты не тот мужчина, который…
– …может тебе понравиться? – договаривает он за меня, явно веселясь.
Я прикусываю язык, не желая нагрубить.
– Расслабься, Андерсон; ты тоже не та, кто может мне понравиться. Так что не требуй от себя невозможного.
Я с облегчением улыбаюсь.
– Но… что происходит в поездке, то в поездке и остается, – добавляет он.
Все мое нутро трепещет от перспективы тайно заняться сексом с этим мужчиной.
Он отводит взгляд, глядит прямо перед собой, словно размышляя о чем-то, а потом улыбается и отпивает из бокала.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.
– Ну, ты же знаешь, что однажды мы с тобой неизбежно… трахнемся.
Я смотрю на него во все глаза, и в воображении мелькает миллион порнографических картинок.
– Такое влечение не проходит просто так, Андерсон.
Руки покрываются гусиной кожей; он действительно тоже это чувствует.
– Так что, как мне представляется, мы можем воспользоваться этой поездкой с пользой для себя…
– Или?.. – подхватываю я.
Его темные глаза встречаются с моими:
– Или можем вернуться в Нью-Йорк и дождаться момента, когда я наконец возьму тебя измором – и тогда я трахну тебя прямо на твоем письменном столе. Это будет жестко, и мокро, и грязно, и еще неизвестно, кому вздумается заглянуть
