align="center">«Оставь меня с собой на пять минут…»
Оставь меня с собой на пять минут —
Вот тут,
Где шмель жужжит и старец рыбу удит,
Где пруд и сквер,
А не в какой-нибудь из адских сфер,
Где прочих собеседников не будет.
Оставь меня с собой на пять минут.
Сойдут
Потоки страхов, сетований, жалоб —
И ты услышишь истинную речь.
«Дать стечь» —
Молоховец сказала б.
У Петрушевской, помню, есть рассказ —
Как раз
О том, как одинокий паралитик
Встречает всех угрюмым «мать-мать-мать»,
И надо ждать,
Покуда жалкий гнев его не вытек.
Потом
Он мог бы поделиться опытом
Зажизненным, который в нем клокочет, —
Минут пятнадцать надо переждать.
Пусть пять.
Но ждать никто не хочет.
…Сначала, как всегда, смятенье чувств.
Я замечусь,
Как брошенная в комнате левретка.
Мне трудно вспомнить собственный язык.
Отвык.
Ты знаешь сам, как это стало редко.
Так первая пройдет. А на второй
Слетится рой
Воспоминаний стыдных и постылых.
Пока они бессмысленно язвят,
Придется ждать, чтоб тот же самый взгляд
Размыл их.
На третьей я смирю слепую дрожь.
Хорош.
В проем окна войдет истома лета.
Я медленно начну искать слова:
Сперва —
Все о себе. Но вытерпи и это.
И на четвертой я заговорю
К царю
Небесному, смотрящему с небес, но —
Ему не надо моего нытья.
Он больше знает о себе, чем я.
Неинтересно.
И вот тогда, на пятой, наконец —
Творец,
Отчаявшись услышать то, что надо, —
Получит то, зачем творил певца.
С его лица
Исчезнут скука и досада.
Блаженный лепет летнего листа.
Проста
Просодия – ни пыла, ни надрыва.
О чем – сказать не в силах, видит Бог.
Когда бы мог,
Мне б и пяти минут не надо было.
На пять минут с собой меня оставь.
Пусть явь
Расступится – не вечно же довлеть ей.
Побудь со мной. Мне будет что сказать.
Дай пять!
Но ты опять соскучишься на третьей.
«Ведь прощаем мы этот Содом…»
Ведь прощаем мы этот Содом
Словоблудья, раденья, разврата —
Ибо знаем, какая потом
За него наступила расплата.
Им Отчизна без нас воздает.
Заигравшихся, нам ли карать их —
Гимназистов, глотающих йод
И читающих «Пол и характер»,
Гимназисток, курсисток, мегер,
Фам фаталь – воплощенье порока,
Неразборчивый русский модерн
Пополам с рококо и барокко.
Ведь прощаем же мы моветон
В их пророчествах глада и труса,
