Она ухитряется делать это элегантно, а через несколько секунд уже садится рядом со мной и тоже начинает болтать ногами.
Через минуту мне удается начать разговор.
– Тебе придется поставить Совет в известность, что у тебя был контакт со мной.
Ее ноги останавливаются.
Я напоминаю:
– Совет Белых Ведьм постановил: «О любом контакте между несовершеннолетними Белыми и носителями половинного кода обе заинтересованные стороны обязаны сообщать Совету».
Анна-Лиза снова начинает болтать ногами.
– Никакого контакта у меня не было.
Я вдруг начинаю ощущать каждый удар своего сердца: еще чуть-чуть – и оно выпрыгнет, разорвав грудную клетку.
– А еще у меня ужасно плохая память. Мама только и делает, что ворчит на меня из-за того, что я вечно все забываю. Я, конечно, постараюсь не забыть сказать ей о нашей встрече, но почему-то мне кажется, что и это вылетит у меня из головы.
– Рад, что не только у меня проблемы с памятью, – бормочу я, не сводя глаз с ее школьных туфель, которые мелькают за краем обрыва.
– Я никогда тебя не забывала. Я помню все твои рисунки, помню каждый твой взгляд на меня в классе.
Я чуть не падаю вниз. Все?
– И сколько же раз я глядел на тебя в классе?
– В первый день два.
– Два? – Я точно знаю, что она оглянулась только раз.
Чувствуя на себе ее взгляд, я продолжаю смотреть на ее туфли.
– Вид у тебя был такой… несчастный.
Приехали.
– Как будто тебе было больно.
Я фыркаю от смеха.
– Вот это похоже на правду. – Кажется, тот первый день был сто лет назад.
– Во второй день ты смотрел на меня десять раз, – продолжает она.
Я точно знаю, что всего один, и понимаю, что она меня дразнит.
– А на третий всего два раза, и, хотя в тот день я села рядом с тобой на рисовании, ты глядел не на меня, а на того воробья.
– Это был дрозд, и я его рисовал.
– Мне казалось, что после этого ты перестал меня стесняться, но, оказывается, нет, ведь ты и сейчас на меня не смотришь. – Перестав болтать ногами, она приподнимает их, сбрасывает туфли, и они падают вниз.
– Я не стесняюсь того, что на тебя смотрел.
– Посмотри сюда.
Я знаю, что она показывает на свое лицо, но продолжаю пялиться туда, где только что Анна-Лиза покачивала ногами. Медленно поворачиваю голову и с трудом сглатываю. Она, как всегда, прекрасна. Волосы – белый шоколад, а кожа – чисто медовая сладость, слегка тронутая румянцем и еще более нежно опрыснутая солнцем.
Господи! Если бы она еще и улыбнулась!
– Ты знаешь, какие у тебя удивительные
