профессор задумался, – это уже штанга! Такие упражнения крайне вредны для сердца.
Иеронимус подышал одной ноздрёй, зажав другую пальцем.
– А скажите, дорогой профессор, – поменял ноздрю, – как вообще это ваше «внутреннее тело» влияет на путешествия по эфиру, там же всё из одной и той же субстанции?
– Из одной, да не совсем, – Якоб взглянул близорукими глазами. – Симфония тоже состоит из одних звуков, но все они разные. А невидимый мир соткан из бесчисленных гармоний и тем: минорных и мажорных, консонирующих и диссонирующих, звучащих граве или, напротив, престо. А вдруг тональность эфирной местности, где вы путешествуете, будет далека от вашего личного лада? Тогда гондола не разовьёт скорости, а она – часть вашего душевного аккорда. И ещё, – он отвернулся к клавиатуре, – вам придётся потренироваться с фокусом.
– Ну, здесь опыт есть, – маг понюхал ладошку и брезгливо поморщился. – А то крыло, о котором вы рассказывали, насколько оно блестящее? – спросил между делом.
Пуп мечтательно вперился вдаль.
– О, тысячи солнц меркнут рядом с ним! – сказал вдохновенно. – А ведь я уловил лишь ничтожный отблеск…
– А целиком это сияние поймать можно?
– Для матемузыки, – он всё ещё созерцал пустоту, – нет ничего невозможного.
– А скажите, – маг доверительно понизил голос, – его можно каким-либо образом задержать, чтобы затем продемонстрировать?
– Помилосердствуйте, – встрепенулся Якоб, – разве можно задержать чувство?
– Уверяю, мой друг, ещё как можно!
Пуп угрюмо молчал.
– Тут проблема этического плана, – произнёс глядя в стену. – Некоторые вещи лучше не показывать, если люди сами их не видят. Они могут это не понять или понять отчасти и неправильно истолковать.
– Это уже не ваши заботы, – Иеронимус сжал плечо изобретателя тонкими пальцами. – Так как же?
Якоб вздохнул, сдаваясь.
– Честно сказать, я об этом уже думал, – признался он. – Для того чтобы воспроизводить объекты одного мира в другом, нужен прибор, обладающий свойствами обоих. Им мог бы стать проектор-рефлектор, но для излучателя потребуется вещество переходного плана, как амальгама для зеркала. Увы, формулу такого вещества я ещё не вывел.
– А к середине будущего лета смогли бы? – с надеждой спросил маг.
Пуп озабоченно потёр лоб – отказывать он в принципе не умел, а такому благородному товарищу не стал бы и подавно. А поскольку верил в безграничную силу своего искусства, то кивнул и снова уставился в стену.
– А я бы и сам составил вам компанию в эфирных прогулках! – Ногус потёр ладошки.
– Ну, это куда легче, – профессор оживился. – Всего-то потребуется второй пустоскоп и генератор случайных нот.
– Только у меня к вам просьба, – маг наклонился к собеседнику. – Обо всём, что касается наших планов,
