детей надоедливыми, но теперь от всей души желаю стать для Хару лучшей подругой. Он такой очаровашка!
Видимо, Братто Питто нравится быть единственной и бесспорной звездой, поэтому он удаляется, гордо задрав хвост и тряся бубенцами.
– Прости, – бормочет Харуто. – Он очень ранимый, особенно когда не одет.
– Ничего. Мне бы тоже не понравилось разгуливать голышом, – смеюсь я, чувствуя, что нервозность постепенно отступает. – Сейчас быстренько приму душ и приду на кухню.
– Хай, дайдзёбу дес! – подняв большие пальцы вверх, восклицает Харуто. Его улыбка ярко освещает маленькую комнатку.
Войдя в гостиную, я с удивлением обнаруживаю, что Накано уже давно проснулись. Все четверо тихонько сидят на узком диване и читают: ока-сан книгу, ото-сан газету, Ая модный журнал, а Харуто мангу. Из-за красивых нарядов они немного напоминают фарфоровых кукол. В потрёпанных трениках и одноцветной футболке я чувствую себя бродяжкой. Надо было высушить волосы феном или сделать простенький макияж…
Первой меня замечает Ая. Она ворчит что-то по-японски, и я снова слышу слово «гайдзин».
– Охаё годзаимас! Доброе утро, Малу-сан! – хором щебечут родители.
Ока-сан указывает на круглый обеденный стол:
– Пожалуйста, присаживайся. Ты наверняка голодна.
– Пэкопэко, – выдаю я, на что все (кроме Аи) воодушевленно аплодируют.
Через минуту ока-сан выплывает из кухни, держа в руках поднос с божественно пахнущими блинчиками, и глаза у меня наполняются слезами. Я настроилась на типичный японский завтрак (рис и суп мисо, фу-фу-фу), но ока-сан оказалась знатоком европейских лакомств. Кофе с молоком, свежая клубника, хрустящий бекон и яйцо всмятку – она феей порхает туда-сюда, подавая одно угощение за другим. Братто Питто взбудоражено кружит у своей пустой миски и орёт, будто глубоководное чудовище. Одетый в жёлтый комбинезон, кот напоминает Пикачу – если бы Пикачу был персонажем фильма ужасов.
Проглотив два блинчика и выпив чашку кофе, я смущённо уточняю:
– А вы уже поели?
– Хай, но Малу-сан было необходимо выспаться. Долгое, долгое путешествие. Германия очень далеко, – отвечает ока-сан с пониманием, и я чувствую себя лучше. – Малу-сан хотела посмотреть Токио, да? Думаю, тебе уже не терпится!
– После еды покажу ей парк Ёёги, – небрежно произносит Ая, как компьютер, выплёвывающий неважную информацию.
Все очень удивлены.
– Здорово, – я пытаюсь улыбнуться.
Ая улыбается в ответ, быстро и вымученно.
Чем я насолила этой тупой козе?
При мысли, что мы целый год будем учиться в одном классе, блины в желудке превращаются в камень.
Жара покрывает улицы, словно цемент, размывая очертания домов. От асфальта тянется особый летний запах – смесь ностальгии и тоски, а на горизонте зелёным пламенем мерцают небоскрёбы. Вокруг почти никого. Так тихо, что я слышу лишь стрекот сверчков и монотонный гул, исходящий из бетонных животов зданий. Впереди – пёстрая мешанина из автоматов
