чудеса из головы. Если я разобьюсь в лепёшку или переломаюсь, какое дело мне будет до загадок вселенной? Правильно, никаких. Поэтому всецело сосредоточился на текущей проблеме.Я определил откуда дует ветер и сделал всё верно – правильно поставил ноги, а держал их под углом в тридцать градусов к оси тела на автомате. Просто иное положение казалось мне неуместным. Плотно прижал подбородок к груди. Приземлился на обе стопы и упал, чтобы погасить инерцию. Однако… Однако у самой поверхности ветер изменил направление.
Долбанные гейзеры!
Эти несколько кипятильников грели воздух и выбрасывали в атмосферу тонны пара. Каких-то иных объяснений перемене направления ветра у меня просто не имелось. Увы, менять курс уже было поздно. Успел лишь немного его подправить и то, перед самой встречей с поверхностью. Пятой точкой я уже ощутил, что встреча с поверхностью будет жёсткой, но страха или паники не было, словно это рядовая для меня ситуация, к которой был готов.
Это я такой отмороженный или правда ситуация не так уж и страшна?
Полностью погасить горизонтальную скорость с помощью передних лямок парашюта не удалось, и я внутренне приготовился ощутить удар и сразу же после него завалиться набок. Других вариантов затормозить и не переломаться попросту нет… Или я их не помнил из-за амнезии.
Удар! Я завалился набок.
Оранжевый купол парашюта рванул порыв бокового ветра. И всё могло бы быть неплохо, если бы я упал в снег. Но это был не безобидный сугроб, а слой кристаллической соли. Хотя форменный комбинезон достойно выдержал испытание, но моё тело почувствовало каждый кристалл через тонкую ткань.
Как я мог так ошибиться?
Мои руки отработанным движением бросили клеванты, я даже не попытался затормозить, а нащупал пальцами ремни сбруи, крест-накрест стискивающие грудь,и ударил кулаком по кнопке экстренного сброса парашюта. Выскользнув из упряжи, избавился от постоянного давления и наконец-то впервые смог спокойно выдохнуть за сегодняшний день.
02. Жёсткая посадка
Голова болела. Прямо-таки раскалывалась. Правое колено и спина в районе лопаток были травмированы. С коленом и спиной непонятно. Зато с головой всё было ясно, меня так швыряло, что спасибо за то, что она вообще не оторвалась от тела. «Голова – это кость. Болеть там нечему.» – говаривал мой отец, выпячивая нижнюю челюсть, и каждый раз весело и заливисто хохотал этой своей шутке. Отец… Мимолётно в памяти всплыл мутный и расплывающийся образ крупного мужчины в спортивном костюме и с удочкой, сидящего на берегу реки. И всё… Никак не вспомнить деталей. Ни имени, ни фамилии, ничего. Белый шум. На секунду стало страшно оттого, что память ко мне может больше не вернуться. Это равносильно смерти личности. Весь опыт от прожитой жизни пойдёт прахом. Я ведь даже имени своего не помню, не помню кто я. Глядя на голубое веретено в небе, захотелось завыть от отчаянья.
Где я?! Кто я?!
И
