этот раз я уверенно подумал об отце, но почему-то отчётливо и ясно увидел образ женщины. Хотя нет. Даже девушки. Светлые волосы цвета спелой пшеницы, тёплые голубые глаза, мягкие черты, нежный овал лица. Кто она? Мать? Сестра? Жена? Кузина? Внучатая племянница? Тёща?Не могу вспомнить. Только звонкая и равнодушная тишина внутри черепной коробки и головная боль, грозившая взорвать её изнутри. Я зажмурился, но никаких абсолютно воспоминаний, образов или ассоциаций. Мой мозг работал, кажется, я даже услышал скрип шестерней, но увы, там внутри было темно и пусто. И отчего-то меня это не удивило. Расстроило? Пожалуй, да. Заставило паниковать? Нет, но я явно на грани. Однако несмотря на это, провалы в памяти меня почему-то не удивляли. Словно я обладал каким-то предзнанием, что это как раз нормально, в отличие от всего остального.
Не должно быть таких катастроф в наше время. И затяжных прыжков с парашютом прямиком из капсулы гибернации. Мне было абсолютно ясно, что пошло что-то очень сильно не так. Если спасатели за мной прилетят, то поиски терпящих бедствие они начнут от приземлившихся капсул. А что это значит?
Только то, что мне необходимо разыскать ту саму капсулу, из которой меня выбросило, рефлексии можно предаться по дороге. И я зашагал по белой равнине, привольно раскинувшейся во все стороны вокруг. Если бы не пар от гейзеров, так подсуропивший мне при посадке, то было бы легко заблудиться и потерять направление в этом сюрреалистическом ландшафте. Белая равнина, насколько хватало глаз. Шагалось легко, под ботинками при каждом шаге хрустели кристаллики соли, превращаясь в пыль. Им вторило хрустом иного рода моё повреждённое колено, боль в спине и ноге не усиливалась, но и не проходила, внося свою лепту в и без того не идеальное состояние.
Если ориентироваться по внутренним ощущениям, то я шагал со свёрнутым парашютом за спиной несколько часов. Было совсем нежарко. Я бы сказал градусов десять тепла, если по Цельсию. С той стороны света, что была поглощена тьмой, дул ветер, также бывший не тёплым. Хорошо ещё комбинезон не продувался. Вскоре начало стремительно темнеть. Однако о том, чтобы встать лагерем и устроиться на ночлег не могло быть и речи. У меня нет ни топлива для костра, ни самого костра, ни постели, ни даже пня, чтобы на него присесть и дать отдых ногам. Да и не располагала погодка к тому, чтобы рассиживаться.
Я прошёл ещё немного, и до того как совсем стемнело, увидел, что один из столбов пара от гейзеров состоит совсем не из пара, а вполне себе из дыма. Направление, которое я для себя определил, как то, куда грохнулась моя спаскапсула. И это было не просто странно, а совсем уж выходило из ряда вон. Аварийные посадочные модули не горели и не падали. Их единственной задачей было доставить человека на поверхность ближайшей планеты живым. Потому проектировались и строились они с избыточным запасом прочности.
А то что я наблюдаю хоть и не тянет на полноценный пожар, но похоже на горящую и чадящую жирным чёрным дымом, спасательную капсулу.
Накатило такое чувство безысходности и уныние, что захотелось лечь на белую
