подумал Ефрем и натянул вежливую улыбку. Опыт у него уже был. Примерно с такой гримасой месяц назад он смиренно выслушал лекцию директора школы о правилах хорошего поведения. – Кажется, таких нестареющих женщин тетя Рая неизменно называла ведьмами. Живут омерзительно долго, а все как новенькие, в отличие от сверстниц. Хотя этот – мужик. Так что, скорее, ведьмак».
Впрочем, размышлял дальше мальчик, волосы можно было и покрасить – его мама, например, делала это регулярно. Где-то раз в месяц. Но вот глаза… На Рему смотрели жесткие глаза редкого для людей цвета аквамарина. Кажется, в одежде такого оттенка голубого китайский приятель Ремы хоронил свою любимую бабушку, о чем писал неделю назад в игровом чате. На его восточной родине такой колер традиционно считался траурным.
Но даже не сам взгляд лектора приковал к себе внимание мальчика. Внутри аквамариновых радужек отсутствовали зрачки. Совсем. На этой причудливой зеленоватой синеве не было ни единого темного пятнышка, будто длительный траур поглотил всю сущность этого человека.
«Точно ведьма. Тьфу, ведьмак , – подумал Рема. – Да и человек ли, усомнился он. – Нет, все-таки человек. Роботы старыми не бывают. Даже Ани и Эйджи, которые работают в школе уже больше пяти лет, все равно выглядят как новенькие. Будто только что сошли с конвейера. Да и черты лица у них отличаются. Ну разве что химический запах пластика пропадает совсем, да некоторые белые детали слегка желтеют».
Сейчас аквамариновые глаза внимательно смотрели на Ефрема, неторопливо сканируя с ног до макушки. Возможно, если бы здесь был пар или легкий дымок, можно было бы увидеть лазерный луч, бегущий по телу ребенка. Глаз останавливался на каждом нюансе, который выбивался из нормы. Было понятно, что лектор заметил и мятые брюки, и вздувшийся локоть, хотя свободно сидящая куртка скрывала большую часть толстого слоя чужеродной ткани. Лишь когда взгляд дотянулся до краешка титановой пластины, торчавшей из-под берета, лектор заметно расслабился и даже одобрительно кивнул.
– Правильный выбор, – сказал он. Рема ожидал щелчка ручки, но, к удивлению, его не было. – Я в тебе не сомневался. Твои родители уже заждались.
– А что со вторым? – из-за широкой спины старика выглянул взволнованный отец.
Реме тут же захотелось крикнуть: «Папа, я тут. Это же я!» Но нужно было сдержаться.
«Тяжело, трудно, но, похоже, теперь уже точно пора становиться взрослым», – сказал внутренний тролль и был тут же послан, чтоб не мешал.
Мальчик до боли стиснул правый кулак, заставив себя промолчать. Руководитель театрального кружка в школе – одна из немногих оставшихся там настоящих живых женщин – сейчас наверняка бы им гордилась. Ни один мускул не дрогнул на лице Ефрема, и маска безразличного робота будто растворилась в его физиономии, взяла под контроль каждую мышцу и нерв.
– Не беспокойтесь. Со вторым мальчиком будет все хорошо, – ответил за Рему лектор. – Позже его заберут
