хорошо! – согласился Гаврил. – О чем говорить будем?
– Вот это – другое дело! – осклабился Буроямов, обнажив щербатые зубы.
Видимо, хотя и был слегка не в себе, он понимал, что сдуру перегнул палку. Буроямов не хотел запугивать Грохова или давить на него. Тем более, что это ему могло выйти боком. Все получилось как-то само собой. И, если Горыныч узнает, про это «все», он церемониться с ним не станет.
– Пить будешь?
И Буроямов ловко выудил из-за бревна, на котором горняки сидели, чекушку самогонки.
– Да, ты спятил? – невольно вырвалось у Грохова.
– Что очко жим-жим? – усмехнулся лесогон. – Да не бойся, Остап нас за это Горынычу не сдаст. Свой кореш.
Не дожидаясь ответа от Грохова, Буроямов скрутил пробку с горлышка чекушки и сделал два больших глотка. Затем он передал пойло Босякову.
– Не а! – испуганно замотал тот головой. – Не буду!
Но его собутыльник так зыркнул на него, что Босяков тут же поправился.
– Вернее, только после того… Ну, если Михалыч…
– Михалыч! – передразнил его Буроямов. – Сопляки! И ты, и твой Михалыч.
Достав из кармана куртки смятую пачку сигарет, он небрежно сунул одну в рот. Не успел Грохов ему что-либо возразить, как он чиркнул о коробок спичкой и пыхнул дымом прямо в лицо Гаврилу.
– Ну, ты и …!
Но от возмущения и страха при мысли о том, что могло произойти в любую минуту, слова, готовые слететь с языка Грохова, видимо, в последний момент вместе с ним прилипли к небу. Хитро улыбнувшись, Буроямов пыхнул дымом еще раз, и, театрально повернув ладонь свободной руки кверху, так, чтоб его товарищи могли хорошо видеть, что такое он вытворял, медленно вдавил в нее горящую головку сигареты. При этом он даже не поморщился.
– А ты так можешь, Грох? Или радикулит замучил? Сосунок ты, мастерилка!
Секунды две Гаврил стоял в нерешительности. Но последние слова Буроямова, больно царапнули его самолюбие. Выхватив чекушку из рук Босякова, он опорожнил ее залпом. Буроямов от удивления даже рот приоткрыл.
– Так, у нас еще одна имеется!
Но Грохова это как будто бы мало интересовало.
– Дай-ка палево, пару раз зобнуть!
Получив требуемое, он уже и сам не знал, что творит… Под прицелом внимательных глаз горняков Грохов сделал несколько затяжек. Когда кончик сигареты раскалился до красна, он заголил левое запястье. И странное дело, туша о него «бычий глаз», Гаврил почти не почувствовал боли…
19
Нет, на Булыгина Гаврил долго сердиться не мог. Во-первых, они с ним были соседи. А, значит, товарищи, поскольку каждый вечер перед сном очень тесно общались друг с другом. Вначале они выходили в общую коммунальную кухню и, сидя за столом, что-нибудь рисовали цветными карандашами на листках бумаги. Витек рисовал отлично. Он мог легко изобразить все. К примеру, в считанные минуты он нарисовал цветок, растущий у дороги.
