не хотел тискать и вообще ему нравились сказки. Мама всегда рассказывала ему их по дороге в школу или домой. Вот уже несколько раз они даже сами их придумывали. А еще они пели и смеялись, рассказывали друг другу как прошел день или обсуждали, что будут делать вечером. Всегда это было по-разному, но очень-очень интересно.
Раскрепощаясь, Володя превращался в обычного мальчика, чисто произносил самые трудные звуки и почти не путался в словах. Ольга рассказывала об этом мужу, говорила, что все это делает по рекомендации школьного логопеда, но Илья пропускал её слова мимо ушей: не хватало еще, чтобы он тратил свое время на такую ерунду. И вообще, о чем он может разговаривать с семилетним мальчиком? О том, как Петрович, напарник Ильи, спер две трубы и импортный смеситель, а его вычислили и заставили заплатить за кражу в двойном размере? Или о том, что Илью опять прокатили с премией и отдали её «лучшему сантехнику» конторы Семену? Это сильно взбесило Илью, потому что у него всегда вызовов было больше, чем у Семена, и с любой сантехникой, даже с самой мудреной он был, что называется, на ты. Конечно, премия была копеечная, завидовать там было нечему, но сам факт того, что признание получил не он, сильно ранило самолюбие Ильи. Он считал себя лучшим во всем и никогда не уставал самоутверждаться за чужой счет. Вот только возвеличиваться и показывать себя у него получалось или среди друзей-лентяев, которые мечтали только о том, как бы выпить пивка, или дома, издеваясь над женой и сыном.
Как-то к Илье пришел сосед, чтобы вместе с ним посмотреть футбол. Не обращая внимания на Володю, они потягивали пиво, разбрасывая по полу чешую сушеной рыбы, и громко спорили о том, сколько зарабатывают футболисты и вообще спортсмены. Потом перешли к своим собственным зарплатам.
– Мужик на то и мужик, что он обеспечивает свою семью, – доказывал Илье Олег. – Вот я пашу день и ночь, чтоб Верка моя ни в чем не нуждалась. А ей, стерве, все мало и мало. В санаторий, говорит, хочу. Или на море! А я что, Рокфеллер?
– Правильно, – сжимал кулак Илья. – Бабы, они вот где должны быть! Я своей Ольке сразу показал, где её место. И сказал, чтоб она оттуда носа не высовывала.
– Не-е-ет! – мотал головой из стороны в сторону Олег. – Твоя Ольга – молодец-баба! Она зарабатывает больше тебя. Значит, она главнее. Ей бы характера добавить и все! Загнала бы она тебя под каблук.
– Меня-я-а? – налились кровью глаза Ильи. – Да я её!
Илья с такой силой хлопнул ладонью по столу, что бутылка подпрыгнула и перевернулась, и пиво тут же потекло на пол. Олег поставил бутылку на место:
– Ты что, сосед? Глянь, какая теперь лужа на паласе.
– Мой палас! – крикнул Илья. – На мои деньги купленный. Значит, что хочу, то и буду с ним делать. Жена придет, пусть моет! И место свое знает! – Он снова сжал кулак и поднес его к носу Олега: – Вот они у меня где!
Тот спорить не стал, а когда пиво закончилось, ушёл к себе домой. Вскоре вернулась из магазина Ольга и протянула выбежавшему к ней сыну шоколадку:
– Я принесла тебе гостинчик, солнышко мое, – сказала она ему, ласково поцеловав в макушку.
