вас.
– Не могли бы вы проводить нас в комнату Жоржа Бернара?
– Обыск?
– Нет, обычный визит. Как я вам уже говорил, открыто расследование, и нам придется покопаться в жизни этого человека. Вы, кстати, знаете дату и место его рождения?
– Нет.
– Вот видите, а нам, возможно, удастся найти в его комнате документы, удостоверяющие личность… Мы обязаны предупредить членов семьи и официальные органы. Не волнуйтесь, это произойдет в вашем присутствии; ваше имя мы укажем в протоколе, который вы подпишете в качестве понятого.
Отец Вацлав согласился не сразу. Нет, он не беспокоился о том, что могут обнаружить полицейские; его скорее смущал тот факт, что он нарушил правила, пригласив этого человека в миссию.
– Понимаете, господин Бернар занимал эту комнату неофициально, так сказать. Платил наличными. Правила были нарушены, но эта комната больше напоминает чулан, и мне почти стыдно показывать вам ее, хотя Жорж никогда не жаловался, совсем наоборот. Он говорил, что счастлив иметь собственное место в жизни.
– Понимаю, не волнуйтесь вы так! Мы, полицейские, тоже умеем закрывать глаза в случае необходимости.
– Хорошо. Прекрасно. В таком случае – прошу! Следуйте за мной.
Им пришлось покинуть церковь и пройти метров тридцать по улице Сент-Оноре до входа в здание семинарии. Отец Вацлав поднялся на невысокое крыльцо, толкнул тяжелую деревянную дверь и сделал приглашающий жест. Делестран приготовился увидеть тайную, строго охраняемую территорию. Одним из преимуществ его профессии была законная возможность заглядывать за кулисы красивых фасадов и лицезреть изнанку вещей.
Польская католическая миссия Парижа состояла из двадцати священнослужителей и была хорошо структурированной, замкнутой организацией. Располагалась она в самом сердце столицы, в трехэтажном здании. На верхнем этаже находилась общая спальня, на втором – рабочие кабинеты и все службы, обеспечивающие жизнь сообщества. На первом, как ни странно, имелся даже ресторан, доступный для широкой публики и приносящий приличную выручку. Помимо мебели, старинных предметов культа и все еще торжественного духа этого места, полицейских впечатлила умиротворяющая атмосфера и тишина, такая густая, что словно окутывала все вокруг плотной завесой. Из опасения нарушить ее они даже перешли на шепот.
Ксендз [16]поздоровался с молодым человеком в рясе, сидевшим за стеклом ложи привратника, и вышел в коридор. Делестран не мог удержаться и не заглянуть украдкой в приоткрытые двери комнат, где небольшие группы мужчин беседовали на явно богословские темы. В других комнатах никого не было. Свернув за угол, они оказались у старой деревянной лестницы со стертыми ступенями, но отец Вацлав повел их не наверх, а в подвал, куда вела уже каменная лестница. Он включил свет, и в углах над трубами обнаружилась паутина. Все трое инстинктивно ссутулились и проскользнули в узкий коридор между двумя старыми каменными стенами, миновали прачечную, ванную, большое помещение, служившее архивом, и оказались у череды отсеков,
Ксендз – польский католический священнослужитель.
