возможного различия в физиологических типажах жителей правобережной и левобережной части Владимирской губернии, мы с полной уверенностью можем утверждать, что и для тех, и для других свойственны предприимчивость, трудолюбие и смекалка. То же самое мы можем сказать о восточных и южных соседях Баглачева, хотя специальной цели доказывать это перед нами не стоит.
Само заселение Баглачевской местности, активная часть которого заняла всего пятьдесят лет на рубеже XV–XVI веков, связана с предпринимательской активностью бортников. Мы помним, как в XVII веке баглачевские крестьяне возделывали землю за 40 километров от своей волости, как они самовольно захватили монастырскую пожню у Владимира. Разве не это свидетельствует об их смелости, трудолюбии, предприимчивости и стойкости?
Н. А. Добротворский, лично посетивший Баглачевскую местность спустя 15 лет после высказанного М. Раевским мнения, описывал местных крестьян совершенно по-другому. Он отмечал, что бедность и безземелье развили в местных жителях «необыкновенную предприимчивость», «промышленный дух», которые начинают охватывать «поголовно все крестьянство»[131]. Следствием этого явилось широкое распространение отходничества и кустарного промысла среди местного населения. Безусловно ленивый, некрепкий, несамостоятельный, трусливый человек не способен на риск и тяготы, с которыми связано ремесло отходника. Сказанное заставляет нас не согласиться с мнением, обозначенным М. Раевским.
Переходя непосредственно к социально-культурным отношениям в Баглачеве, следует, на наш взгляд, затронуть в первую очередь духовную сторону жизни ее населения. Это связано не только с тем, что местность эта находилась под прямым управлением Православной церкви. Вера являлась основой культуры и быта местного населения, хотя, как отмечал Н. Н. Златовратский, вера эта была весьма специфическая, домашняя. Крестьяне редко посещали церковь, молясь дома. И при этом с большим радением приглашали священника на мольбы в свои деревни и постоянно прибегали к его помощи, считая, что моление перед иконой в своей деревне «крепче», чем в церкви»[132]. Несмотря на все последующие гонения, духовные скрепы в Баглачеве устояли и сегодня продолжают объединять эту местность, передавая ей новые смыслы и открывая новые перспективы.
В XIX веке духовная сфера занимала центральное место в мировоззрении человека. Например, в переписи населения Владимирского уезда нет ни одного человека, который бы не относил себя к какой-нибудь конфессии. Причем подавляющая доля населения была православными (97,9 %). Число старообрядцев в структуре населения Владимирского уезда составляло 2,1 %. Другие конфессии (в частности, католицизм и протестантство) были представлены единичными случаями[133], а иные религии во Владимирском уезде и вовсе не были зарегистрированы.
Стоит отметить, что значительное число старообрядцев проживало именно в Баглачевской
Добротворский, Н. А. Село Баглачево, Владимирский уезд // Владимирские губернские ведомости. Неофиц. часть. 1878. № 44. С. 4.
Златовратский, Н. Н. Устои. Очерки крестьянской общины (деревенские будни): в 2 т. Т. 2. М., 1897. С. 271–272.
Памятная книжка Владимирской губернии на 1863–1864 г. Отдел 1: Владимир, 1861. С. 191.
