уедут циркачи, значит, не будет представлений, и Ломик снова станет послушным братцем, который всё за ней повторяет.
– Жако говорит, пора в другой город, – ответил карлик, отводя покрасневшие глаза.
Усик выглядел жутко несчастным – ему и самому не хотелось расставаться с близнецами. Особенно с Малинкой. Она так трепетно оберегала его от Тиныча! С таким вниманием слушала его истории! А ещё подарила ему маленький разноцветный браслет, сплетённый из ниток. Никто и никогда не делал карлику подарков! Усик надел браслет и не снимал даже во время представлений.
– Мы будем писать тебе, Усик! – пообещала Малинка.
– Куда? – грустно усмехнулся клоун.
У него не было адреса. Даже электронного.
У Малинки слёзы на глаза навернулись. Неужели она больше не увидит Усика?
– Оставайся с нами! – горячо предложила Малинка. – Мы всё объясним бабуш…
– Куда это ты зовёшь моего клоуна? Как там тебя… Рябинка? – из-за фургона появился дядюшка Жако.
Он мазнул по Малинке равнодушным взглядом и широко улыбнулся Ломику. Малинка вскипела. Ну и наглость! Её имени никто, кроме Усика, не запомнил. Зато брата знал каждый артист! А фокусник продолжал:
– Лучше мы возьмём с собой твоего близнеца. Хочешь, Роман, поехать с нами? – дядюшка Жако участливо склонился к Ломику. – Только представь: будем путешествовать из города в город! Ты станешь знаменитым – с твоим-то талантом. Заработаешь много денег и поможешь семье.
Фокусник, конечно, знал о Виражах всё – языкастая Малинка в первый же день разболтала.
– Ломик не поедет, – встряла она.
Дядюшка Жако досадливо отмахнулся от неё, словно от мухи. Его немигающий взгляд вперился в Ломика.
Ломик побледнел, покраснел, снова побледнел. Воображение нарисовало ему толпу поклонников и новый коттедж – вдвое больше прежнего. Потом Ломик помотал головой, вытряхивая эти мысли.
– Нет, – прошептал он.
Ему не хотелось оставлять Малинку, родителей и бабушку Розу. Как-нибудь без толпы поклонников обойдётся. Только бы раздобыть ножи для метания. Ломик чувствовал, что не сможет без них жить.
– Твоё дело, – дядюшка Жако пожал плечами. – Тогда метни ножи напоследок. Тиныч наточил их для тебя. Девочка, не мешай. Что ты вечно крутишься под ногами?
Он сказал это так, словно Малинка забрела сюда с улицы, словно не было её в цирке все эти дни, словно не похожи они с Ломиком, как две капельки. Чаша, где копилось Малинкино раздражение, опрокинулась. Она выхватила у дядюшки Жако ножи, которые тот протягивал её брату, и громко заявила:
– А я тоже могу!
В самом деле, почему нет? Если получалось у Ломика, получится и у неё. В конце концов, они близнецы! У них мысли одни на двоих, значит, и способности тоже!
– Отдай, – тихо сказал Ломик.
Поджав губы, он стоял перед Малинкой прямой, как
