пожал плечами и выбрался вместе с судьёй на сцену.
– Позвольте представить вам, господа, урядника Жигина – расскажите, Жигин, что случилось на берегу реки 3 сентября сего года.
– Дык это самое, вашество, – начал я подбирать слова, – как же я могу рассказать, ежели меня в командировку в этот день отослали.
– Гм, – смутился судья от моего бойкого тона, – и куда же у нас сейчас посылают урядников в командировки?
– А то вы сами не знаете – на сельхозработы вестимо. Картошку с морковкой убирать и складывать в закрома родины.
– Странный урядник, – замялся судья, – на какие-то сельхозработы ездит… по нашему делу есть что заявить?
– А то как же, – с большой готовностью продолжил я, – унтер этот, не вслух будь сказано, не своим делом занимается, суёт свой длинный нос, куда не надо, а то, что ему положено делать, не делает – гнать его со службы надо.
Тут уже не выдержал артист, исполнявший Пришибеева:
– Что это вы такое говорите, господин урядник, – взволнованно отвечал он, – я свои обязанности от и до назубок знаю. И уж кому-кому меня работать учить, только не алкоголику уряднику.
– Навет! – возмутился я, – я, если хотите знать, господин мировой судья, и капли спиртного в рот не беру. Когда на службе. А унтер на меня напраслину возводит – сам-то небось на сельхозработы ни разу не ездил?
Видя, что разговор выруливает куда-то не туда, вмешался режиссёр из-за кулис, похоже, что тот самый Марк Розовский, изобразивший бога из машины.
– Так, – сурово сказал он, выйдя на середину сцены, – Пришибеев, тебе месяц тюрьмы причитается
– За что, вашбродь? – изумился тот.
– За всё хорошее, – продолжил Розовский, – тебе, судья, тоже месяц, но на сельхозработах – там морковку некому собирать.
– А мне чего? – спросил я из чистого любопытства.
– А тебе, урядник, идти в свой отдел допаивать схему, – отчеканил он.
– Слушаюсь, вашбродь, – козырнул я, – разрешите выполнять, вашбродь?
– Выполняй, – милостиво разрешил он, – мы тебя найдём, если что.
И я со спокойной душой уселся на своё место в первом ряду, а театр продолжил своё представление, но уже без вовлечения присутствующих в процессы – просто откатал «Историю лошади» в музыкальной интерпретации Розовского и Ряшенцева… очень похоже на Д’Артаньяна с тремя мушкетёрами получилось…
А по окончании сокращённой версии мюзикла, когда я собрался назад идти, меня взял за рукав один из артистов и сказал, что главреж приглашает на поговорить. Отчего же не поговорить – недопаянная схема может и подождать, решил я и зашагал вслед за этим артистом.
Режиссёр сидел на колченогом стуле за кулисами сцены – за отсутствием гримерок они все тут вместе толпились, артисты этого погорелого театра.
– Как зовут? – хмуро спросил он, увидев меня.
– Петей, –
