что это чумная деревня. Все мертвы. С тех пор у меня на плече сидит дух, но это добрый дух, он говорит мне, что я должна найти какое-нибудь лекарство.
– Внутри сухие чистые одеяла, – говорит Мария. – Закутайся в одно и оставайся в тепле. Ты промокла, это нехорошо.
Женщина кивает.
– Не стоит делать так, чтобы кашель становился хуже.
– Может, спросить священника? – спрашивает женщина.
– О чем?
– Стоит ли нам уезжать завтра.
Мария колеблется:
– Лучше бы твоему мужу поговорить с ним.
Женщина кивает. Складки ее мокрого платья странно тяжелы. «Должно быть, в швы зашито много монет, – думает Мария, – золотых монет». Поверх платья на бедрах и в области талии надет пояс, похожий на шаль, сплетенный из желтых и оранжевых нитей, ткань достаточно плотная, чтобы спрятать еще больше монет. Молодая женщина выглядит потерянной среди остальных в их потрепанных и грязных платьях. Мария смотрит на священника и думает: что бы он мог сказать девушке, если бы она заговорила с ним. Он выглядит совсем не так, как священники в деревне Марии и в других деревнях долины: старики с длинными бородами, белые волосы завязаны в узел на затылке. Она не может сказать, сколько лет этому священнику – двадцать пять или тридцать пять, но вид священника с густыми темно-каштановыми волосами и короткой бородой для нее в новинку. Его дьякон, хромающий на несколько шагов позади, – более знакомая фигура. Возможно, он ненамного старше священника. Лицо его – бледное и исхудавшее – покрыто шрамами от строгой набожности.
– Мы уйдем завтра, – говорит женщина Марии. – Мы не останемся здесь. Мне нужно лекарство от простуды.
– В моей деревне мы жгли флюгею и использовали пепел.
Женщина смотрит на Марию:
– Флюгею?
– Да, ее надо пить. Кажется, пепел перемешивают с водой, – говорит Мария, вспоминая, как Черная Мельпо измельчала сгоревшую флюгею в порошок.
– Это твоя мама тебя научила? – спрашивает женщина, глядя на барак.
Мария качает головой:
– У нас в деревне была женщина, смешивавшая лекарства. Когда доберешься до города, аптекари тебе помогут. Спроси их.
– Флюгея, сожженная флюгея, – повторяет женщина.
Дьякон бросает горсти семян на стены барака, где толпятся беженцы. В свете фонаря его лицо мерцает желто-серым цветом, как страницы Библии. Его взгляд на мгновение останавливается на Марии, затем он быстро отводит глаза. Голосом истинно верующего человека он кричит:
– Пусть неверные воры и разбойники украдут все ваше имущество, но только после того, как пересчитают каждое из этих зерен!
– Аминь, – бормочут беженцы.
Мария оборачивается, но молодой женщины уже нет. Она видит группу мальчиков, стоящих у дверей мужского барака. Платок сполз, открывая лицо, и они смотрят на
