есть, надлежит нам подвизаться, да освятится Христом ум наш, восприяв благодать Святого Духа. Для этого одного Христос, будучи Бог, соделался человеком, для этого распялся, умер и воскрес. Это, то есть освящение ума, и есть воскресение души в настоящей жизни, вследствие коего можно сподобиться и будущего воскресения телом к славе и блаженству.
Потщимся же, прежде всего, исправить ум свой, чтоб он стоял (трезвенно в себе), когда молимся или читаем и изучаем Божественные Писания. Ибо если не исправим ума, все другое тщетно, и душа наша никакого не восприемлет преуспеяния. Многие, именующиеся христианами и не сущие таковыми воистину, не зная, что носят в душе своей эту великую и страшную болезнь, впадают в тщеславие и самомнение, думают, что они выше других братий, гордятся и превозносятся над однородными себе и презирают их, когда эта болезнь равняет их со всеми, ибо она обща всему роду человеческому, как общи всем тление и смерть. Эта болезнь нередко скорее врачуется в простейших и неученых, нежели как в ученых и умудренных наукою.
Если скорее врачуются сии простейшие, то, очевидно, они лучше умудренных и ближе к Богу, Коим прежде познаваемы бывают и просвещаются, а потом сами Его познают. Впрочем, и каждому, по мере исправления ума его, дается мера ведения или познания как самого себя, так и Бога, то есть поколику исправляется, освящается и просвещается ум каждого, потолику он познает себя самого и Бога, Коему слава во веки. Аминь.
Ум наш, будучи прост, когда обнажится от всякого стороннего помышления и внидет в простый свет Божий, тогда, будучи объят и сокрыт весь сим светом, не может уже встретить ничего, кроме того света, в коем находится, чтоб подвигнуться к помышлению о том, но пребывает внутрь божественного света, не бывая попускаем посмотреть вовне. И сие-то показывает изречение: Бог свет есть, и свет высочайший, почему, когда бывает сказанное выше, тогда последует успокоение (почитие) всякого созерцания.
Тогда приснодвижный ум становится недвижимым и немыслящим, – без мыслей, – когда весь покроется божественным облаком и светом, пребывая, однако ж, в сознательном созерцании и чувстве и вкушая те блага, среди коих находится. Глубины Святого Духа не таковы, как глубины воды морской, но они суть живая вода вечной жизни. Все, что находится там, в глубинах Святого Духа, непостижимо и неизъяснимо. Ум входит внутрь того, после того как минует все видимое и мысленное, и среди тех непостижимых вещей недвижно движется и вращается, живя паче жизни в жизни, будучи светом во свете, и не светом, поколику, есть сам в себе. Тогда он видит не себя самого, но Того, Кто есть выше его, и, будучи изменяем мысленно от тамошней славы, становится совсем не знающим себя самого.
Ни ум без чувства не проявляет своих действий, ни чувство без ума.
Пока не встало солнце, и тьма покрывает землю, кто может хорошо видеть? И тот, кто прошел грамматику, риторику и философию и обогатился познанием всего сущего, не может без света читать книги, в которых содержатся
