Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
понятие, названное мной внутренним я. Это совокупность явлений бессознательной части нашей психики. Как видите, я даже персонифицирую совокупность таких явлений, раз назвал удобный мне термин именно так. Вы увидите, что так действительно удобнее. Так вот, наше внутреннее я с самых древних времен умеет вычленять из действительности признаки переживания кем‑либо сильных эмоций и признаки пребывания кого‑либо в опасной ситуации – и направляет на них наше внимание. А чем древнее психический механизм, тем более доминирующую роль он играет в нашей психике как проверенный временем. Наличие барьера между зрителем и персонажами на экране никак не способно остудить действие этого психического механизма: наше внутреннее я вообще не принимает в расчет этот барьер. Более же всего для внутреннего я важна сама значимость персонажа. Если по каким‑то признакам внутреннее я угадывает, что конкретный персонаж имеет положительную значимость, оно внушает нам сопереживание ему. Как правило, это какой‑то герой, и во внутреннем я есть представления, что присутствие героев важно для общества, поскольку они могут достигать чего‑либо важного для социума, объединять вокруг себя людей, служить примером. Оказываясь с героем на одной эмоциональной волне, мы готовы помочь ему, стать причастными к его делам, завоевать его доверие и тем самым снискать свой кусочек славы. Конечно, сопереживаем мы и персонажам попроще, по разным признакам угадывая свою общность с этими персонажами. Эти формы сопереживания уместны в деле максимизации шансов на выживание наших, нашего рода, нашего социума – именно это ставится во главу угла внутренним я. Конечно, в контексте сопереживания киногерою такие тезисы кажутся абсурдными, но все именно так и работает – из-за слабости внутреннего я в деле распознания барьера между нами и персонажами, приключения которых мы видим на экране. Но не только сопереживание людям на экране подогревает интерес к фильмам. Часто нас увлекают просто какие‑то животрепещущие сцены, даже если нам безразличны персонажи. Такие сцены внутреннее я интерпретирует как ценный опыт для преодоления опасных для жизни ситуаций. И снова налицо неспособность внутреннего я увидеть барьер между нами и экраном: оно определяет характер ситуации не по тому, как в целом она выглядит, а по отдельным, важным для него признакам. Угадывает пример воровства или преодоления опасной территории – непременно передает нам интерес к этой сцене. В итоге популярными становятся фильмы, которые максимально приспосабливаются под характер распознавания внутренним я значимых для нас явлений видимой реальности.
Это относится и к литературным произведениям. Внутреннее я работает с содержанием нашего сознания, а книги и фильмы – это разновидности источников, которые это содержание обогащают, только каждый из них – по-своему.
Теперь перейдем к другому вопросу. Почему для нас так притягательны сцены, показывающие опасность, а обычные житейские сцены так впечатлить не могут?
Е.: Потому что нам самим было бы интересно жить в реалиях приключений, а не быта. Быт приедается.
А.: Но это совсем не рационально
