горделивому для тьмы,
Но жалкой ночью в каждом по себе..
Ты ждёшь его рассеянные тени
Для блага жизни открывать слова,
Но книги нет на том пороке глаз,
А серый неги вылепит свой ход..
Потомок ли, но в жизни от себя,
Взяв полный счёт для счастья и беды,
Ты светишь по болезненной игре
В ту часть страданий прошлого ума..
Твой склеп покрыт фантазией вокруг
Над следом там – изношенная тьма,
А роскошь глаз приличествует нам
Искать фатальный мира диалект..
Где серый цвет болезни видит боль,
То пустошь разговаривать с тобой,
Когда ты воздух мира от любви
Не ищешь в прозе слова – для двоих..
Случайностью не стала эта боль,
А серый тон из моды ей – пароль
Над безызвестной, личной правилу строкой
И точной ролью спрашивать о нас..
Что серый цвет болезни, как герой
Не ищет тот невысказанный страх,
А только ноет к праву для двоих
И ищет совесть в строках их молитв..
Сохраняет ли душа на сегодня?
Истончает или блуждает
Твой поток утончённого чувства
Перед явью припомнить о том,
Что душой хоронило пока?
Ты берёшь эту дрожь от искусства
И рекой в изумлении слова -
Твой обычный восток, как листок
Породнишь за глаголом любви..
Между осенью малого чувства
Им запомнили слабое зарево
И от этого сном нам добавили,
Восторгающим маской истца,
Современным историей, думать ли,
За которой не видит то правило,
Чтобы душу не слушать от лучшего
И о том говорить нам заранее..
То была историчности прошлая
Аксиома в изнеженной личности,
Где душа хоронила свой мании
Исторический провод от зарева..
Подошли к аксиоме из нужного
Над душой оправдав это лучшее,
Но не можем мы вспомнить то зарево,
Что прошло как и яркое к нужному..
Расточительный облик им нравится,
Не белеет под страхом – та мудрая,
Исторической воли красавица,
Чтоб запомнить свой миф от прелюдии..
Где бы помнили душу те странные,
Разожжённые козни от высшего
Пьедестала быть заревом худшего
От морали в той сказке без лишнего..
Сохраняет ли заново к лучшему
Исторический облик нам в правило -
Эту осень под модой из душного
Утончения
