незыблемый этос, как свой
Оттопыренный ветхостью сна
Мимолётный испуг, где весна
Не смывает студёные дни,
Не снимает придирки со слов,
А сегодня ты ищешь свой рок
И ему упрощаешь полёта мотив.
Не желая узнать кто ещё
Будет ветхость искать на крыле,
Между осенью прошлого мне
Под угрюмой привычкой ходить,
Понимая свой ветреный вес,
Что со стилем уносит ряды
Отношения светлой беседы
И стоической формы судьбы.
Петербург ей за крыльями – факт,
А над чайками светит маяк,
Он претензия робости тьмы
И судьбы обещание в нас.
Будет ходом за временем плыть,
Словно крышей заглядывать в нас,
Между ловкостью утренних глаз,
Где осенний струится мотив.
Он не ждёт эту поступь внутри,
Ей давно потеплел Петербург,
Что заходит под утренний звук
И садится меж лёгкостью тьмы.
Нам на этом ходу под крылом
Незнакомый уносит приют
Разделённый под крышами тут,
Утончённый маяк, словно друг.
Забывает искать между крыш
Поколение сердца из грёз,
Чтобы ночью сквозь утренний ход
Поднимать утомлённое небо и рок.
Остановочный день
Несовершенен призрак бытия,
Он в теле дня и время не таит,
Чтоб говорить предчувствие вдали
И формы имени остановить у нас.
Не в этот день – он остановит фарс,
Но дух былой над сердцем не твоим -
Ты не отнимешь в призраке за раз,
Что был ты миром, встреченным одним.
Остановил свой нежный декаданс,
Но грезишь сам о чувствах на себе,
Виляя в теле вымученных глаз
О существе из роз и прозы, по губам.
Не говорят, что вышли заодно,
Не стали смертью пробовать летать,
А только счёт остановили в том
Предчувствии искусство не узнать.
Не выяснить претензии поклон,
Что смотрит вдаль по Петербургу вниз,
А стены робким шорохом – каприз
И стиль монументального лица.
Не выеден искать в том мудреца,
Сам сложен врозь, а тело пополам
Не может думать в счастье по слогам,
А слов не видит робостью из звёзд.
Ты шёл дорогой той до пустоты,
Нелёгкой формой откровения и слов,
Фактически ты выждал тень веков,
А дух былого смотрит им – вослед.
То
