Я тебе расскажу, что это такое быть ЧСИР – членом семьи изменника Родины… Заметь, просто членом семьи!
Выпив по стопке, Валентина начала свой страшный рассказ.
– Я была дочкой рядового сотрудника одного из министерств. И за это меня арестовали, таскали по тюрьмам, унижали, топтали, превращали в лагерную и тюремную пыль. Как мы выжили?…Я все время спрашиваю себя: как можно было за такое короткое время так оболванить и запугать народ, унизить его настолько, что он безропотно шел на убой? Почему мы, народ, позволили кучке фанатиков сломать народный хребет и превратить нас в рабов? Что же с нами произошло?
Алька сидела молча и слушала. Она всегда думала, что если человека осудили, значит было за что. В то время на всех углах, в газетах, на радио, говорилось о шпионах, диверсиях, врагах народа. В каждом художественном фильме обязательно появлялся враг. И она верила.
– У нас была большая трехкомнатная квартира в Москве, – продолжала Валентина, – Шел 1937 год, ноябрь, мне еще не было 17 лет, когда ночью арестовали отца. Через два дня пришли за мамой, а меня прихватили до кучи. Мы просидели месяц без допросов, не понимая, что происходит. Лучше бы этого допроса не было… Знаешь с чего он начался? – Валентина так схватилась за край стола, что побелели костяшки пальцев на её руках.
– С изнасилования!… Я по простоте душевной начала говорить о какой-то ошибке, допущенной органами, а мне сразу по морде и… Тварь!… Еще через месяц по решению Особого Совещания по подозрению в измене Родине и возможной преступной деятельности мне и маме избрали меру пресечения содержание в исправительно-трудовых лагерях сроком на восемь лет. Приказали запомнить номер личного дела – 590328… Никогда не забуду этот проклятый номер… Нас с мамой посадили в разные вагоны. Больше я её никогда не видела… как и своего отца… Никогда!
Валентина сглотнула подступивший к горлу комок.
– Налей-ка еще…
Закусив холодной вареной картошкой, Валентина продолжила:
– Из тридцати трёх этапированных в одном со мной вагоне, таких же как я членов семьи изменника Родины, одиннадцать вынесли из вагона мертвыми. Умерли от истощения и переохлаждения. Зима, а мы без теплой одежды, без еды. Если раз в день приносили баланду – это счастье. Туалет – дырка в полу. Счет дням мы потеряли… Наконец прибыли в Карлаг – Карагандинский лагерь. Барак, нары из камыша, обмазанного глиной, тухлая баланда, бесконечные обыски, произвол уголовниц, наушничество. Номерные нашивки на колене, спине, шапке…
Глаза Валентины уставились в одну точку и застекленели. Она была мысленно там. Через мгновение, потерев руками обе щеки, продолжила:
– Развод на работы в пять утра. Зимой мороз под 40 градусов, ветер, птицы на лету замерзали. А мы во фланелевых платьях, телогрейках, тряпочный шлем на голову, только дырочки для глаз – так мы шли на заготовку камыша. Камыш был главным строительным материалом и топливом. Кое-где лед проваливался, тогда промокала обувь, и мы шли, как в колодках, стуча по льду. Делянки камыша были довольно далеко. Чтобы жать камыш быстро, приходилось снимать телогрейку, и мы работали в одних платьях.
