у него нет высокой температуры, – продолжал врач, – я не вижу никаких язв или ран, которые могли бы объяснить его болезнь. Поэтому я пришел к выводу, что ему дали наркотик или отравили каким-нибудь ядом.
– Сможешь ли ты вылечить его? – спросил Марк.
Врач отрицательно покачал головой:
– Я уже говорил тебе, я – врач, а не чудотворец. Я не знаю, каким дьявольским зельем его опоили, а без этого не могу ничего предпринять. Да если бы и знал – все равно все уже бесполезно.
– Чудотворец – так ты изволил выразиться? – вмешался Виридовикс. – Возможно, жрецы Фоса смогут спасти его, если ты бессилен.
– Не будь смеш… – начал Горгидас и вдруг остановился в замешательстве. Марк оценил выдержку врача. Нехотя грек признал: – Возможно, в этом что-то есть. Некоторые из них могут делать вещи, в которые я никогда бы не поверил, если бы не видел их своими глазами. Правда, Муниций?
Легионер, которого исцелил имбросский жрец, был сильным молодым парнем с черными усами.
– Да, ты все время твердишь об этом, – ответил он. – Я ничего не помню, проклятый жар выжег из меня всю память.
– Этот Нейпос, которого ты привел сюда вчера вечером, кажется вполне разумным человеком, – заметил Горгидас.
– Я думаю, что ты прав. Нефон Комнос тоже должен быть извещен о случившемся. Хотя я не удивлюсь, если он вдруг решит, что я хочу взорвать армию Видессоса изнутри.
– При таком положении дел, скажу я вам, армию Видессоса не грех было бы слегка тряхнуть, – заявил Гай Филипп.
Про себя трибун вполне согласился с ним. Но он давно уже понял, что видессианам лучше об этом не говорить.
Марк наклонился и подобрал кинжал, оброненный камором. Это оружие не понравилось ему сразу. Рукоятка – дикая кошка в страшном оскале – была вырезана из кости и обмотана мягкой зеленой, скорее всего змеиной кожей. Лезвие же было покрыто синеватыми пятнами, как будто его закаляли слишком долго или слишком часто. Но как только пальцы Марка коснулись рукоятки, он выронил нож, вскрикнув в тревоге. Темная сталь начала медленно мерцать, но не добрым красновато-желтым светом, как символы друидов на его мече, а зеленоватым дьявольским пламенем. Трибун почувствовал тошнотворный запах тления, похожий на вонь сгнивших грибов. Он еще раз потянул носом – нет, ему не показалось, слабый сладковатый дух исходил от кинжала. Он мысленно поблагодарил всех богов, каких только знал, за то, что дьявольское лезвие не задело его: смерть, которую оно несло, не была бы легкой.
– Нейпос должен увидеть это немедленно, – сказал Горгидас. – Магия – его специальность.
Марк согласился, но снова взять в руки проклятое лезвие не решился. Магия не была его специальностью.
– Лезвие стало светиться, когда ты коснулся его, – заметил Горгидас. – Светилось ли оно, когда кочевник напал на тебя?
– Сказать по правде – не имею ни малейшего представления. В тот момент я был слишком занят.
Горгидас фыркнул.
