больше не думал об Авшаре как о страшном колдуне, которого обрисовал ему Нейпос, – скорее как о злом и перепуганном дураке, который умудрился ускользнуть от них и в конце концов оказался заперт в ловушке, из которой не было выхода. Ему даже стало жаль казда, сидевшего по другую сторону двери.
Хемонд с силой толкнул ногой дверь, и она широко распахнулась. Наемник угадал правильно – это действительно была оружейная кладовая. Марк увидел связки копий, стрел, мечей, горы шлемов, а когда вошел, то заметил ноги неподвижно лежащего человека. В отличие от большинства присутствующих, он сразу узнал мертвеца – это был Мебод, испуганный слуга Авшара. Голова у него была повернута набок, шейные позвонки переломаны так же, как и у голубя на алтаре Скотоса в комнате Авшара. Бессмысленность убийства и страшная жестокость этого человека поразили трибуна. Но куда больше его удивляло другое – ведь Авшар только что был здесь. В комнате некуда спрятаться. Где же тогда беглый эмиссар Йорда?
Пока он думал об этом, дверь за ними со стуком захлопнулась. Хотя раскрылась она легко, от одного толчка, сейчас открыть ее было невозможно – она не поддавалась под отчаянными ударами людей, оказавшихся взаперти. Холодок пробежал по жилам Марка: он понял, что из охотника сам стал добычей.
– А… как приятно мне видеть вас. Вы – мои гости…
От этого глубокого, полного леденящей ненависти голоса руки солдат опустились. В недоумении и ужасе они повернулись. Труп Мебода со свернутой шеей и пустыми невидящими глазами встал, и голос Авшара вновь прозвучал из его мертвых губ.
– Вы оказались добры и умны, не пренебрегли моим приглашением, которое я оставил в комнате, вы пришли сюда, – продолжал колдун. – Я буду гостеприимен.
Мебод, дернувшись как марионетка, широко развел руками. Как бы подчиняясь приказу, оружие в комнате ожило и стало летать по воздуху, поражая ошеломленных людей, еще минуту назад вообразивших, что йорда в их руках. Один из видессиан сразу же упал, копье пробило его кольчугу. Через секунду еще один солдат – намдалени – скорчился на полу, стрела пронзила его горло. Дротик впился в руку третьего.
Никогда Марк не мог (да и не хотел) представить себе такой битвы – люди против копий и мечей, которые сами по себе носились в воздухе и жалили их, как разъяренные пчелы. Отбивать удары было бесполезно: никто не знал, что произойдет в следующий миг, откуда прилетит разящая сталь. Воины могли только защищаться и получали одну тяжелую рану за другой.
Хемонд отрубил правую руку Мебода, но это ничего не изменило – оружие по-прежнему летало по комнате. Но вот как только один из клинков коснулся меча Марка, символы друидов ожили и заиграли золотом. Копье, летевшее прямо в грудь трибуну, вдруг остановилось и, упав на пол, осталось неподвижным. Это повторялось снова и снова. Однако в воздухе мелькало столько лезвий, что Скавру хватало сил лишь на защиту, нанести ответный удар он не мог. Когда вслед за Хемондом он решил ударить Мебода, летающие дротики удержали его на расстоянии и отбросили назад. При этом Марк получил несколько легких ранений.
Снаружи
