шару, и Сфранцез с удовольствием наблюдал за своими маленькими рыбками в их невесомом на вид жилище. Он заметил взгляд Скавра.
– Один из моих слуг занимается только тем, что ловит мух на корм рыбкам. Он уверен, что его хозяин сошел с ума, но я плачу ему достаточно, чтобы он молчал и делал свое дело.
К этому моменту римлянин уже решил, что приглашение Сфранцеза было не чем иным, как обычным официальным визитом. Он уже собирался произнести какое-нибудь вежливое извинение, сопроводив его жалобой на нехватку времени, и откланяться, когда Севастос вдруг заметил:
– Я рад, что после этого боя не начались трения между вами и намдалени.
– О да! Это очень, очень радует! – с энтузиазмом подхватил Ортайяс. – Их свирепость известна так же хорошо, как их нечувствительность к боли и лишениям. Но когда эти качества соединяются с хорошей выучкой, с вашими знаниями, римляне…
– Римляне, – поправил его дядя.
– Прощу прощения, – сказал Ортайяс, покраснев. Немного запнувшись, он закончил самой простой фразой, которую Скавр услышал от него: – Вы будете прекрасно сражаться за нас!
– Я надеюсь на это, ваша светлость, – ответил Марк. Заинтересованный репликой Варданеса касательно островитян, он решил задержаться несколько дольше. Возможно, Севастос в конце концов скажет ему, чего он от него хочет.
– Мой племянник прав, – сказал Сфранцез. – Будет очень печально, если между вами и намдалени начнутся ссоры. Они верно служили нам в прошлом, и того же мы ожидаем от вас. В армии и без того слишком много вражды, слишком много трений между местными солдатами и наемниками. Каждый солдат – это наемник, но для некоторых «Император» и «тот, кто платит» – понятия равноценные.
Трибун сжал пальцы, но ничего не ответил. Последнее замечание Севастоса, как он для себя решил, было чепухой, но чепухой опасной, если уж на то пошло. Кем бы он ни был, Варданес Сфранцез, но только не глупцом. Недоумение вызвали только слова «мы» и «нам». Имел ли Севастос в виду чиновничью фракцию или он выступал как премьер-министр Империи или вообще как правитель, говоря о себе во множественном числе?.. Интересно, знал ли сам Сфранцез ответ на этот вопрос?
– Печально, но правда, – продолжал Сфранцез. – Иностранные солдаты не слишком беспокоятся об Империи. Что поделать, их слишком часто используют против местных повстанцев, используют те, кто даже сидя на троне, выказывает не больше достоинства, чем их предки, сидевшие на соломенных подстилках в воровских трущобах.
В первый раз он чуть-чуть приоткрыл карты.
– Безродные ублюдки! – взорвался Ортайяс. – Никакого благородства! Никакого! Подумай только, прапрадед Маврикиоса Гавраса был пастухом, в то время как мы, Сфранцезы…
Ледяной взгляд Варданеса остановил его на полуслове.
– Опять прошу простить моего племянника, – мягко сказал Севастос. – Он говорит с обычной для его
