королевских казарм, сложенных из потемневшего от времени бруса.
Я рванул к казармам. Рядом поспевал Герт. Огонь жадно облизывал сухое строение, норовя перекинуться на соседние корпуса. Народ уже тащил в деревянных ведрах воду, а гвардейцы расчищали подходы к уличным колодцам. Уууухххх! Пламя рвануло, вверх разбрасывая вокруг гигантский сноп искр – загорелась смотровая башня. Пространство наполнялось нестерпимым жаром и дымом. Видимость ухудшилась, стало нечем было дышать. Горожане плескали воду на красные языки, но жар и дым не давали близко подойти. Редкие порывы ветра приносили драгоценный глоток чистого воздуха, но когда дуновения усиливались, пламя разгоралось сильнее, не обращая внимание на падающую воду. Деревянные постройки уже не спасти. Надо отрезать огонь от города.
– Хватайте топоры! – заорал я мечущимся гвардейцам. – Рубите частокол между корпусами! Не дайте огню перекинуться.
Солдаты и горожане побросали ведра и кинулись рубить бревенчатые изгороди. Где-то в глубине двора раздался детский плач. Кто-то из детей играл рядом с пожаром и, испугавшись, остался там отрезанный дымом. Я сорвал с дворовой веревки еще мокрую тряпицу и обмотал вокруг носа и рта. Примитивный респиратор немного задерживал дым. Я кинулся в дымовую завесу в поисках источника звука. Мне навстречу вынырнула худая фигура с ребенком на руках. Кто-то его уже спас. Фигура, кашляя и задыхаясь, выскочила на свежий воздух. Я последовал за ними. Народ с восторгом приветствовал спасителя пятилетнего малыша. Это был Ахиб. Пока я занимался организацией тушения пожара, он услышал крики раньше и успел меня опередить. Что-то слишком много его становится. Не к добру это…
Огонь тем временем сожрал казарму и, подернувшись белым пеплом, пошел на убыль. Мы успели разметать и отбросить в сторону деревянные перемычки, примыкающие к очагу, и лишить пламя пищи.
Ахиб поставил ребенка на землю. Мальчик, перестав размазывать грязным кулачком слезы по закопченному лицу, бросился навстречу матери. Та громко охая и стеная подхватила его на руки, выкрикивая слова благодарности арабу. Я стоял рядом и почувствовал на себе взгляд. Я поднял голову вверх: на каменном балконе замка стояла Тэпия и наблюдала за происходящим…
Вечером когда угли остыли, я осмотрел пепелище. В центре очага возгорания, где более всего бушевал огонь и строение выгорело до тла, я обнаружил оплавленную вещицу из бронзы. Ее стенки исказились потеками и прилипшим пеплом, но в очертаниях угадывались необычные формы.
– Что это? – воскликнул Герт, взяв у меня из рук еще горячий предмет.
– Похоже на заморскую масляную лампу, – я внимательно разглядывал находку.
– Такие лампы в Астрабане не делают… И в Даромире тоже. Напоминает арабскую… Или нет? – Герт поскреб затылок.
– Не знаю. В любом случае, это был не случайный пожар. Кто-то поджег казарму с помощью лампы, пока все были на состязаниях.
– Но для чего? В условиях войны оно было бы понятно…
– А может война впереди, и нам об этом еще неизвестно?..
