очередной день, и Ситрик решил, что всё же пришла пора проститься с чертогом альвов. Точнее, не решил, а… решился.
День был таким же, как и все дни до него, – тёплым, ясным, позолоченным. Эгиль так же сидел под ясенем, водя смычком по струнам, из кузницы доносился звон металла, а со двора летел девичий смех. День был таким же, но Ситрик почувствовал, что он сам стал другим. Готовым идти дальше.
Сам Вёлунд вызвался проводить гостя, велев седлать лошадей. Конь его был столь величественен и прекрасен, что походил на круглобокое солнце. Кожа его лоснилась и блестела ярче начищенных золотых украшений на шее богатых красавиц, а светлая грива, расчёсанная и мягкая, походила на облако, звеневшее тёплым льдом и серебряными бусами. Вёлунд сидел верхом на коне, возвышаясь над альвами. На плечах его лежал пернатый плащ и укрывал частично круп коня. Ситрик подумал, что если конунг-кузнец ляжет, прижавшись к шее коня, то зверь получится крылатым.
Ситрику вывели куда более скромную гнедую лошадку, покладистую и смирную. Тонкая кобылка выглядела рядом с конём-солнцем маленькой лодочкой, плывущей по небу. Она торопливо переставляла ноги, но всё равно не поспевала за конём Вёлунда, который шёл так, будто копыт у него было в два раза больше, чем на самом деле.
Они выехали за ворота усадьбы конунга-кузнеца. Детвора высыпала на дорогу, чтобы их проводить, и Ситрик скромно улыбался, пряча взгляд, чтобы не видеть назойливых лиц. Лаяли собаки, играючи прыгая у копыт лошадей.
– Как мы пройдём через дверцу? – спросил Ситрик.
– Здесь есть и другие ворота, – охотно ответил Вёлунд. – В самый раз для моих коней. Их здесь много, а вы с Холем нашли только одну лазейку.
Холь.
Лучше бы конунг-кузнец не упоминал имя друга. Ситрик тяжело вздохнул, и Вёлунд внимательно посмотрел на него.
– Вы не попрощались, – заметил конунг-кузнец.
– Он сказал вчера перед сном, что придёт проводить меня. А утром я уже не нашёл его.
– Дай ему время, мы же ещё не покинули город.
Только Вёлунд произнёс это, как они вступили в лес. Было уже поздно. Ситрик устало и грустно фыркнул, чувствуя, как обида и злость пустили корни в его душу. А ведь они столько прошли вместе…
Не думал он, что окажется храбрее Холя.
– Вёлунд? – позвал Ситрик, пытаясь отвлечься от тяжёлых дум. – Это правда, что Эгиль ворует Мёд Поэзии у асов? Я запамятовал спросить у него самого.
На красном лице конунга-кузнеца заплясала улыбка.
– Будь это правдой, Убийца волка, у меня бы уже не было Эгиля, – с лёгким смешком произнёс Вёлунд. – Нет, у Эгиля обычный мёд. Если так, конечно, можно сказать, об этом чудесном напитке.
Ситрик горько улыбнулся. Холь и тут умудрился обмануть его!
Говорила матушка, что нельзя доверять веттирам.
Низкое утреннее солнце бросало блики на дорогу, и та блестела, как рыбья чешуя, вся
