милое личико изменилось. Он снова зарыдал.
– Хэнк, почему ты расстроен?
– У меня нет прав на Рекса.
Это и был источник безумия внизу. Хэнк хотел играть с Рексом. Рекс хотел читать. И Хэнк и правда не имел прав на Рекса.
Я объяснил: «Нет, у тебя нет прав на Рекса. Он сам решает, хочет он играть или нет. У нас нет прав на других людей, если они не дают обещания».
Это упрощение. Иногда мы имеем права на других, даже если они нам ничего не обещали. Но я решил приберечь более подробный разговор до тех пор, пока ученик будет менее расстроен. Вместо этого мы поговорили о том, что Хэнк может делать самостоятельно, когда Рекс захочет почитать.
Будучи на грани слез, Хэнк сделал острое замечание о правах. Я начал с вопроса о том, может ли кто-то взять Тайги без его разрешения. Он ответил, что нет. Но через долю секунды он передумал. Кто-то может взять Тайги без его разрешения. На самом деле Хэнк именно так и поступил с Рексом. Аналог Тайги для Рекса был назван Жирафиком. (Прежде чем критиковать имена, данные Рексом и Хэнком, вы должны понимать, что я был еще менее изобретателен: моими спутниками были обезьяна Обезьяна и жираф Жираф.) Когда Хэнк только научился ползать, он при любой возможности забегал в комнату Рекса, клал Жирафика под подбородок и уходил так быстро, как только мог. Рекс имел право на Жирафика, точно так же как Хэнк имеет право на Тайги. Но Хэнк мог забрать Жирафика и делал это.
Что это говорит нам о правах? Ну, право Хэнка на Тайги защищает его владение им. Но защита, которую обеспечивает это право, не материальна. Вокруг Тайги нет силового поля, которое не позволит другим забрать его. Скорее право предоставляет, выражаясь философски, нормативную защиту. Это значит, она порождается нормами, или стандартами, которые регулируют правильное поведение. Тот, кто стремится вести себя хорошо, не возьмет Тайги без разрешения Хэнка (по крайней мере, без действительно веской причины – подробнее чуть позже). Но не все хотят быть хорошими. Защита, которую обеспечивает право, зависит от готовности других признавать и уважать его.
Прежде чем мы продолжим, небольшое уточнение о языке и людях, которые к нему относятся требовательно. Я спросил Хэнка, может ли кто-нибудь взять Тайги без его разрешения, и он ответил «нет». Потом он подумал и сказал «да». Первый ответ верный. Второй тоже.
Стоп, что? Как это возможно? Такие слова, как «можно» и «мог бы», очень гибкие. Вот небольшая история, чтобы показать вам, что я имею в виду.
Когда я учился в Оксфорде, друг привел меня в бар при колледже. Он попросил две пинты пива.
– Извини, друг, не могу. Мы закрыты, – сказал бармен.
Мой друг посмотрел на часы. Было 11:01; бар закрывался в 11:00.
– Да ладно тебе, всего пару пинт.
– Извини, не могу. Правила.
– Ну ты мо-о-о-ог бы, – сказал мой друг.
Теперь небольшая пауза. Указывал ли мой друг на то, что бармен запутался в значении слова «мог»? Нет. Есть разница, в каком смысле он не мог продать нам напитки. И есть значение, в котором он мог. И длинное, затянутое «мог» моего друга было попыткой переключить его внимание
