style="font-size:15px;"> Я попробовал приподняться снова и через секунду опять скрипел зубами на подушке от бессилия и боли.
– Эх, ладно. Сейчас подам. Сам справишься?
– Постараюсь, – проскрипел я, в туалет хотелось просто нестерпимо.
Сосед, кряхтя, поднялся с кровати и здоровой рукой подал мне эмалированную больничную утку. Преодолевая боль, непослушными руками я с трудом, но справился с поставленной задачей. С почками тоже не всё в порядке, отбили, суки. Сосед молча дождался окончания процесса и с брезгливой миной на лице за- брал утку и сунул её снова куда-то под кровать. К за- паху рвоты добавился запах мочи.
– В первый и последний раз, – строго сказал сосед, – вот не повезло же нам с тобой, ведь жили же спокойно вдвоём с Иванычем, в шахматы играли, принесло тебя нам на голову! Нюхай теперь весь день твою блевотину! А милиция и вправду приходила, го- ворят, тебя с поезда сняли, подрался ты там с кем-то по пьяни. Так что ты бы права не качал и не грубил бы людям, а лучше подумал бы, как оправдываться будешь. А то ведь и правда на зону загремишь.
– Я-то вот не грубил, а терпеть в свою сторону хамство никому не позволю, – злость не отпускала, – только очнулся и уже столько ругани и матов в свой адрес услышал, а ведь я вам и ей ничего плохого не сделал. Так что спасибо тебе, конечно, сосед, но жить ты меня не учи, меня жизнь сама уже давно научила, и за языком следи.
– Чему тебя жизнь научить-то успела, пацан, – криво усмехнулся, глядя в мою сторону, второй сосед, – молод ты ещё, чтобы со старшими так разгова- ривать. Сопля зелёная.
– Вот не пойму тебя, Иваныч, – сказал я, прищу- рившись, – вроде взрослый мужик, а за здоровьем своим не следишь, в больницу попал, с виду целый.
– Радикулит у меня, – сказал Иваныч, – а чего это ты моим здоровьем озаботился?
– А вот встану на ноги и нос тебе сломаю вдобавок, хрыч старый! Только же сказал, хамить мне не надо, тоже мне, нашёл пацана!
Нашу содержательную беседу прервала открывшаяся дверь палаты. На пороге стоял заспанный и помя- тый мужик среднего возраста в медицинском халате, в высоком белом колпаке, как в старых книжках про доктора Айболита. Антураж дополнял фонендоскоп, еще, наверное, советского производства, перекинутый через шею, и здоровенные роговые очки. За спиной врача со злорадной ухмылкой на лице стояла Нина Павловна. Врач поморщился от запаха, и, повернувшись к медсестре, сказал:
– Подотрите полы, Нина Павловна, и утку вынесите, невозможно же дышать.
Медсестра скривилась, но молча ушла в коридор, откуда послышался её злой шёпот. «Опять меня ругает», – подумал я.
Общение с персоналом больницы и соседями по палате как-то сразу не задалось. Нужно перебирать- ся в платную палату, а еще лучше в частную клини- ку, если здесь есть такие. Отношение в госбольницах к больным явно не на высоте, то ли дело частники, за деньги тебе и кушать из ресторана возить будут. Были времена, когда
