плечами – и стал зазывать себе противника. Из стоящей в стороне толпы простонародья откликнулся кузнец Надежа:
– Не пыжься, Турила! Я из тебя одним ударом всю спесь выбью! Давно тебя надобно поучить!
Силач подбоченился.
– Ты что ли меня собрался учить? Да тебя даже твоя женка не страшится!
– Уж по крайней мере она от меня ни к кому по ночам не бегает, как твоя баба! – парировал Надежа.
После словесной перепалки противники под ободряющие крики зрителей бросились друг на друга. Вскоре Турила, не дав людям насладиться зрелищем, поднял кузнеца над собой и швырнул на толпу. Едва зеваки успели с воплями разбежаться в разные стороны, как Надежа плюхнулся на землю.
– Живой? – забеспокоился Ярополк.
– Может, живой, а может и нет, – откликнулся воевода Претич.
Варяжко, недовольно проворчал:
– Надежа – добрый коваль.
– Ой, беда! – притворно зарыдал Ногут. – Некому теперь подковать мою старую хромую кобылу! Увы, увы, помер кузнец!
– А он вроде и не собирается помирать, – с усмешкой заметил воевода Свенельд.
И действительно, Надежа пошевелился и начал медленно подниматься. Все молча следили за тем, как он встал на ноги и побрел, покачиваясь, к кузнице. Только когда Надежа скрылся с глаз, князь удовлетворенно произнес:
– Значит, не остался я без коваля.
– Живуч Надежа! – воскликнул боярин Явтяг Гунарев.
А Турила тем временем зазывал нового соперника, однако никто не горел желанием заменить собой побитого кузнеца.
– Не страшитесь, добры молодцы! – кричал силач. – Стрелами Перуна клянусь, убивать никого не стану, а лишь токмо помну легонечко! Ну, кто желает показать свою силушку!
Желающих опять не нашлось.
– Эх, был бы я помоложе! – воскликнул Претич.
Он, на самом деле, когда-то мог посоперничать с таким силачом, как Турила, потому что обладал немалой силой, о которой в Киеве ходили легенды. Но годы взяли свое, и хотя у Претича спина по-прежнему была прямой, а поступь осталась твердой, его руки ослабли.
– В прежние лета и я полез бы с кем угодно в драку, – подал голос невысокий, но жилистый Варяжко. – А нынче настал черед младых парней. Да вот беда – теперешняя молодежь больно робка. Свенельд, а почто твои сыны не желают померяться силами с Турилой? Они оба молодцы хоть куда!
«Молодцы хоть куда» сидели на лестнице. Старший сын воеводы Свенельда, двадцатилетний Лют, занимал один всю верхнюю ступеньку. Он был хорош собой: высокий, прекрасно сложенный, с белокурыми кудрями. На его лице застыло надменное выражение, губы постоянно кривились в усмешке. Совсем иначе выглядел младший Свенельдович, восемнадцатилетний Мстиша – долговязый и нескладный малый, у которого лицо было густо покрыто веснушками,
